|
He oído decir que las vacaciones son, entre otras cosas, para desintoxicarse. Así será, pues lo
dicen ellos, pero no acabo de ver, en la realidad, cómo lo hacen, pues la vida de Murguía es un buen
ejemplo de todo lo contrario, es decir, de intoxicación. Nunca he visto, en tan poco tiempo, tantas
barbaridades seguidas.
Los mayores, tal vez por la coincidencia acumulada de tantos santos, fiestas y cumpleaños, se
pasan el día dándole al diente. No es que se atiborren de marisco que, por lo que sé, tiene precios
prohibitivos para la economía familiar y que, seguramente por eso, aparece en la mesa sólo de tarde en
tarde en forma de cigalas y algún otro animalillo con cáscara -unas almejas, por ejemplo- que no son,
por cierto, mi debilidad. Pero sí abundan los canapés de toda clase, desde el embutido y el jamón hasta
los patés y quesos de la vecina Francia, pues siempre hay alguien que se asoma a Biarritz y a San Juan
de Luz y, al regreso, para consumir las monedas sobrantes, hace compra de variedades gastronómicas
pensando en la celebración de turno.
También le dan con ansia a la morcilla de Arciniega, que, una vez pasada por la sartén, despide
un olorcillo delicioso, por más que los restos que he catado no responden a tanta delicia.
Las ensaladas son plato de cada día; lechugas y tomates frescos, alguna cebolla que despide
agrios humores acuosos, productos que proceden del trozo de tierra que cultivan, dentro de nuestra
propiedad, unos vecinos y amigos. También se ven los pepinos, pero sólo para quienes los aprecian,
que no son muchos. Y, naturalmente, la pasta italiana, que no suele ir más allá de los espaguetis en sus
variedades cocinadas, ese recurso que sacia a los más jóvenes cuando se pone a prueba la imaginación
de las madres, encargadas de la intendencia, es decir, de las tres hermanas. Las tortillas tienen hueco
de tarde en tarde. Me refiero a la española, con patata, que exige su tiempo y su trabajo, razón por la
cual sólo de vez en cuando se cocina para cenar. El recurso habitual para la cena son los huevos, fra o
fri, que dicen ellas, es decir, en tortilla francesa o simplemente fritos. De ambas maneras deben de
estar deliciosos, porque, dice Begoña madre, hay qué ver qué buenos están los huevos de pueblo, los
que venden las monjitas de clausura, las pobres, que se ganan el derecho a su vida de oración y
silencio vendiendo los productos de su huerta y corral, y haciendo zurcidos artísticos en las camisas
quemadas por la ceniza ardiente del cigarrillo, y planchando con primor mantelerías de hilo que
aparecen en la mesa los días de gran celebración y se ponen de pena con goteo de salsas y vinos.
Eso es la intoxicación normal, íntima, del hogar. Pero la vida se hace más fuera que dentro. Los
chicos, además de ponerse morados a la hora de comer en la siempre inestable mesa de la cocina -que
es de las que se doblan y desdoblan y anda renqueante-, frecuentan el tentempié entre horas. No me
refiero a los bocatas que se meten a bordo a la caída de la tarde, ni siquiera a los suculentos bollos que
suele traer, cuando está, el que manda y que ellos fulminan bien entrada la mañana con el tardío
desayuno. Estoy hablando de las fiestas, de las escapadas y de las aportaciones de porquerías que, yo
no sé cómo, llegan a esta casa continuamente. Casi nunca faltan las pipas de girasol. También se ven,
con frecuencia, paquetes de patatas fritas de distintos sabores, pistachos y, sobre todo en los peques,
esas multicolores bolsitas que tienen extraños nombres que nunca he podido retener. Uxía y Jaime
hacen gasto abundante de semejantes productos, entre amarillos y azafranados, que tienen forma de
gusanos gordos y momificados.
No pecan menos los mayores en este capítulo. El que manda, bastante resignado últimamente, ha
sido siempre contrario a las reiteradas cenas de la peña de amigos. Aún se le nota en el gesto la
desgana cuando Begoña madre, que es la más entusiasta promotora de semejantes reuniones con
condumio, le anuncia que hay cena en el Club o que se ha organizado -nunca se atribuye el mérito- una
excursión gastronómico-festiva a Bilbao o Vitoria durante las celebraciones de cada ciudad. Le he
oído comentar que lo suyo no es cenar sino sólo pagar las cenas. Pero ya no da la batalla, porque es
consecuente y sabe lo mucho que disfruta su mujer en esas reuniones gastronómicas que una noche
tienen como fundamento el bacalao y otra se componen de huevos fritos con chorizo o se escudan en
una verbena con disfraces. Eso sí, siempre bien regado todo con vino de La Rioja y rematado con unas
copitas de cava.
Así que no sé cómo se hace eso de desintoxicarse durante las vacaciones. Por lo menos, en
Euskadi no es precisamente cura de adelgazamiento lo que se lleva, ni siquiera limado de grasas
acumuladas durante los meses de invierno. Y es que esta gente come mucho y de todo, incluidas las
porquerías que el que manda rechaza siempre con energía.
Creo que en este punto de la desintoxicación el único sensato es un servidor. La excepción que
confirma la regla. Mi régimen de comidas no cambia en absoluto. Ni siquiera me tocan raciones extra
en las fiestas, aunque, por decir la verdad, tengo que confesar que cuando hay pescado en casa algo me
llega también a mí en forma de raspas y de sobras. Igual que en Madrid, pero algo más abundante,
pues la clientela también lo es.
Lo que sí hago, por sistema, es atizarme una purga al menos cada semana o más, según las
exigencias del cuerpo. Es una posibilidad de la que no disfruto en Madrid, y bien que la echo en falta,
porque no hay nada mejor para la comodidad del cuerpo y la salud en concreto del estómago. En
Murguía tengo a mano una gran variedad y abundancia de hierbas que son estupendas para atizarme la
purga. Por si alguien no lo sabe, el proceso que crea la necesidad de purga es muy simple. Los gatos
no somos precisamente muy amigos del agua; en punto de limpieza somos autosuficientes; escupimos
en la patita derecha y, con la saliva en ella depositada, nos vamos lavando poquito a poco, con gran
paciencia y constancia. Por eso dicen que somos muy limpios, aunque me sorprende el concepto que la
gente aplica a nuestra limpieza, ya que he visto muchas veces a los mayores -y a los no tan mayoresreñir
a los pequeños cuando usan su propia saliva para limpiarse una pella de barro que ha salpicado
su cara o su antebrazo. En mi caso, se demuestra que es lo más sano y, en cualquier caso, es lo único
que me enseña el instinto. Alguna vez he querido probar con el agua del wáter para hacer mis
abluciones y lo más que he conseguido ha sido bebérmela. Y cuando alguien de la familia me ha
sorprendido en semejante operación, lo menos que ha hecho ha sido echarme a los gritos de «guarro».
En las cosas que se refieren al trasero, hay que ver lo cuidadosos que son los humanos.
Por tanto, mis abluciones toman los elementos de mí mismo y no precisan de ayudas externas. Lo
que sucede es que en esa operación de lavado una buena cantidad de mis sedosos pelos va a parar a mi
estómago, porque a donde llega mi lengua no es precisa mi pata para lavarme y la lengua hace de
carretilla que transporta hasta mi boca los pelos arrancados. Con lo cual, pasados unos días, se me
forma una bola en la tripa que no sólo no expulso por la parte posterior cuando hago mis cosas, sino
que se convierte en motivo de serios malestares y hasta de náuseas. En Madrid no tengo más remedio
que aguantarme y acabo siempre echando hasta la primera papilla cuando no hay más aguante. En
cambio, en Murguía, las hierbas son un precioso revulsivo, gracias al cual consigo expulsar por la
boca las pelotas de sedosos pelos, y puedo hacerlo en pleno campo, sin dar trabajo -ni asco- a la
abuela, que es la que más tiempo suele estar en casa y es, por tanto, testigo de mis apuros si tengo la
puerta cerrada.
No es que la purga sea para mí un plato de pescado fresco, pero hace su efecto y me quedo
tranquilo después del vómito, que allí es menos espectacular por más frecuente.
El pasado verano, sin embargo, lo he pasado peor a la hora de purgarme. No me ha resultado tan
normal. Supongo que la razón es que me he pasado muchos meses empachado de pelos y eso ha ido
creando en el estómago un cierto hábito de cuerpos extraños que, a la postre, han tomado posesión de
él y se han resistido a evacuarlo. Las hierbas no han sido tan eficaces a la hora de provocar la nausea.
Sobre todo al principio. Después me ha ido mejor. Pero más de una vez me han llegado las arcadas
bastante más tarde de lo debido y me han pillado cuando me encontraba en el cuarto de estar o en la
cocina. Si estaba acompañado, menos mal, porque me abrían la puerta y me desahogaba en el jardín.
Lo malo es que más de una vez me he encontrado sólo en ese trance, sin portero y sin fuerzas para
pedir ayuda. En tales casos he recibido toda clase de epítetos y me han puesto de ajo perejil. Pero,
¿qué puedo hacer yo si me llegan las ansias a destiempo y sin fuerzas para abrir una puerta? Ya me
gustaría a mí dominar el arte de abrir las puertas cerradas, pero no sé cómo hacerlo. Si están sólo
arrimadas, no hay mayor problema, pero las de Murguía, además de ser más pesadas, suelen estar
siempre herméticas, salvo, si acaso, las que van a la cocina y al garaje.
Por todo ello he dicho que ni siquiera las purgas del verano me han sido propicias este año. Algo
que siempre he esperado con ilusión se ha convertido, esta vez, en fuente de preocupación por el
efecto tardío de las purgas y la incapacidad de controlarme cuando se producía.
De todos modos, y para ser justo, tengo que decir que la comprensión de los adultos es cada vez
mayor. Saben que lo paso mal y me compadecen. Hasta se resignan y, eso sí, con su pizca de asco,
limpian mis vómitos. Menos la abuela, ¡qué caramba!, hay que decirlo todo… Muchos cariños en
público, mucho decir que me paso la vida en su regazo -no es cierto- y, cuando me pilla subido a un
sillón en el cuarto de estar, me sacude de lo lindo.
Y no digamos si me sorprende en plena náusea. Me echa a escobazos si tiene la escoba en la
mano o me da unos gritos que, entre el miedo y el aprieto vomitivo, me ponen en trance de morir. Y
después, mucho cariñito… Sí, sí. Si yo me chivara y contara a los demás las visitas de la abuela a la
cocina y a la nevera… Aunque, me parece que ya lo saben. Les oigo comentar el saque inagotable que
tiene la abuela, que, como quien no quiere, marcha gloriosamente hacia los noventa años. Nos entierra
a todos, he oído decir alguna vez al que manda.
Creo que los mayores -volviendo a lo mío- achacan mis apuros en el trance de la purga a mis
años. Les ha entrado la perra de pensar que me he convertido en un pensionista o algo por el estilo.
Allá ellos con sus obsesiones, mientras sean comprensivos en la práctica.Y el último año sí he notado
que se han vuelto, en general, más cariñosos. ¿Será por lo de Luis Ignacio?
|
Недавно я услышал разговор о том, что каникулы и отдых существуют, помимо прочего, для очищения. Возможно, это и так, раз все так говорят, вот только что-то на самом деле я не вижу, как они очищаются, поскольку наша жизнь в Мургии – отличный пример всего прямо противоположного, иными словами, загрязнения. Я никогда не видел такого варварства и безрассудства за столь короткое время.
Самые старшие, возможно, из-за жуткого скопления всех совпавших по времени именин, праздников и дней рождения, проводят день, предаваясь обжорству. Не то, чтобы они объелись морепродуктов, у которых, насколько мне известно, баснословные цены, совершенно непозволительные для семейного бюджета, и которые, следовательно, появляются на столе лишь от случая к случаю, в виде омаров или каких-то иных моллюсков с их раковинами – например альмех, – и которые, конечно же, не являются моей слабостью. Стол ломится от изобилия различных канапе и бутербродов, начиная с колбасы и ветчины и заканчивая паштетами и сырами из соседней Франции, потому что всегда есть кто-то, кто наведывается в Биариццу и Сан-Хуан де Лус, чтобы потратить лишние деньжата на покупку различных гастрономических яств, подумывая об очередном празднестве.
С большой охотой подается также морсилья (кровяная колбаса) по-арсиньегски, которая, варясь в кастрюле, источает восхитительнейший аромат. И сколько бы остатков я ни пробовал, они не доставляют такого наслаждения.
Ну, салаты являются каждодневным блюдом: салат-латук и свежие помидоры, обычный репчатый лук, воняющий чем-то водянисто-кислым. Эти продукты выращиваются на своих собственных участках земли некоторых соседей и друзей. Встречаются на столе также и огурцы, но только для некоторых их ценителей и почитателей, правда таких мало.
Ну и конечно же, итальянская паста, которая обычно огранивается спагетти в самых разных вариациях. Это самое любимое блюдо молодежи подвергает немалым испытаниям кулинарные фантазии их матерей, к слову сказать, трех родных сестер, ответственных за угощение. Изредка бывают тортильи. Я имею в виду тортильи по-испански, с картофелем, которые требуют времени и трудов. По этой самой причине она и готовится на ужин очень редко. Обычное блюдо на ужин – яйца, вернее, яичница-глазунья, как они говорят. Омлет по-французски или же просто поджареная. И в том, и в другом случае яичница, должно быть, восхитительна, поскольку Бегония-мать говорит, что нужно видеть, как хороши деревенские яйца, которыми торгуют монахини из монастыря, эти бедняжки, зарабатывающие себе право на жизнь в молитвах и тишине, продавая продукты со своих садов, огородов и скотных дворов, выполняя художественную штопку рубашек, прожженных горячим пеплом сигареты, и безупречно отстирывая и отутюживая льняные скатерти и салфетки, которые появляются на столе в дни больших торжеств и заляпываются пятнами от различных соусов и вин.
Это и есть обычное, внутреннее загрязнение домашнего очага. Но ведь жизнь-то по большей части протекает не внутри семейного очага, а снаружи. Ребята живут дома только во время завтрака, обеда или ужина за вечно шатающимся, скрипучим кухонным столом, который для этого то раскладывается, то складывается, а также во время частых трапез не ко времени. Я имею в виду не бутерброды по вечерам и даже не эти вкусные сдобные булки, которые обычно приносит тот, кто всем заправляет, и которые ребята уничтожают по утрам за поздним завтраком. Я говорю об этих вечеринках, визитах и о той гадости, которую они постоянно приносят в этот дом, сам не понимаю почему. Одной только шелухи от семечек всегда в избытке. Гости чаще всего приходят с пакетами этой жареной картошки, имеющей различные вкусы, с фисташками и, особенно, с какой-то пакостью в малюсеньких разноцветных пакетиках, имеющих странные названия, которые я так никогда и не смог запомнить. Уксия и Хайме тратят уйму денег на подобного рода продукты – редкостную гадость ядовитого желто-оранжевого цвета, имеющую вид жирных дохлых червяков. В этой столице не меньше грешат этим и взрослые. Тот, кто всем заправляет, в последнее время довольно безотказный, всегда был против часто повторяющихся дружеских посиделок за ужином. На его лице ясно написано явное нежелание подобных мероприятий, когда Бегония-мать, большущая энтузиастка и зачинщица подобных сборищ с обжираловкой, сообщает ему об ужине в Клубе или о празднично-гастрономическом экскурсе, устроенном ею в Бильбао или Витории в дни тамошних празднеств. Впрочем, она никогда не ставит это себе в заслугу. Я услышал язвительный комментарий того, кто всем заправляет, что он не столько ужинает, сколько оплачивает ужин. Однако теперь он уже не воюет, поскольку это – уже закономерность, и он отлично знает, что его жена использует на этих гастрономических сборищах. В один из вечеров основой является треска, в другой – жареная яичница с копченой колбасой, или же они прибегают к помощи карнавалов с переодеваниями. И уж, конечно, все это щедро сдабривается риохским вином, а завершается несколькими бокалами кавы.
Так что я не понимаю, как производится очищение во время такого отдыха. По крайней мере, в Стране Басков точно не лечатся похуданием, которое убирает накопившиеся за зиму жиры. Ох уж эти люди, едят они много и все подряд, включая всякую гадость, которую тот, кто всем заправляет, всегда решительно отвергает.
Я думаю, что в этом очищающем месте единственное разумное существо – это ваш покорный слуга. Я – исключение, подтверждающее правило. Ведь мой режим питания абсолютно не изменился. Меня не коснулась даже праздничная добавка к порции, хотя, по правде говоря, должен признать, что когда в доме есть рыба, мне тоже кое-что достается в виде остатков и рыбьих костей. Точно так же, как в Мадриде, только побольше, поскольку перепадает и от посетителей тоже.
Если я что-то и делаю регулярно, так это принимаю очистительное самое малое раз в неделю, а то и чаще, в зависимости от требований моего тела. Этим средством нельзя воспользоваться в Мадриде, я по нему скучаю, потому что нет ничего лучше этого для легкости и комфорта тела и для здоровья, в частности для желудка. В Мургии у меня под рукой в изобилии имеются самые разнообразные, удивительные травы для очищения. Если кто-то не знает, то процесс, создающий необходимость очищения весьма прост. Мы, коты – не слишком-то большие друзья воды, а что касается чистоты, так мы и без нее обходимся. Поплевав на правую лапку, мы неторопливо и обстоятельно умываемся слюной с завидным постоянством. Поэтому люди говорят, что мы большущие чистюли, хотя меня удивляет их суждение по этому вопросу и те остроты, что они отпускают по поводу нашей чистоты. Ведь я сам много раз видел, как взрослые и не такие взрослые, ругают малышей за то, что они используют свою слюну, чтобы отчистить комочек грязи, который забрызгал им лицо или руку. А что тут такого? Мой случай доказывает, что это самый надежный и как бы то ни было единственный для меня способ привести себя в порядок, который подсказывает мне инстинкт. Как-то раз я хотел попробовать умыться водой в туалете, но самое большее, чего я добился, так это напился ее. И когда кто-то из семейства застал меня за этим занятием, что же он сделал? Да не больше, не меньше, как выгнал меня из туалета, вопя при этом: «Ах, ты, свинья этакая!»
Вы должны понимать, что о своей, скажем так, задней части я должен заботиться так же, как люди заботятся о своей. Следовательно, мои умывания воспринимаются как неотъемлемая часть меня самого и не нуждаются в посторонней помощи. Но во время умывания изрядная доля моих шелковистых волос осядет в желудке, потому что мой язык дотягивается туда, куда не достает лапа. Язык мой, как тележка, везущая в рот вырванные волоски. Проходят дни, и волоски образуют в кишечнике шар, который не только не выходит через мою, мягко говоря, заднюю часть, когда я делаю свои дела, но и превращается в повод для серьезных беспокойств вплоть до тошноты. В Мадриде у меня нет иного способа, кроме как терпеть, когда же терпеть больше нет сил, все заканчивается тем, что меня сильно рвет, выворачивая наизнанку. В Мургии же, наоборот, есть замечательные, отвлекающие травки, благодаря которым я сам могу избавиться через рот от шариков шелковистых волосков, причем, могу делать это на просторе, в чистом поле, не доставляя ни работы, ни отвращения бабуле, которая, обычно, бóльшую часть времени проводит дома и, следовательно, является свидетелем моих затруднений, если дверь закрыта. Конечно, очистительное для меня – не тарелка с рыбой, но оно делает свое дело, и после очищения, здесь, в Мургии, я гораздо спокойнее, чем в Мадриде.
Прошедшим летом я перенес очищение хуже обычного. Оно не принесло нормального результата. Полагаю, причина в том, что я провел много месяцев с желудком, набитым волосками, и это привело к тому, что в нем образовалось несколько инородных, странных тел, которые, в конце концов, прочно обосновались там, и исторгаются с трудом. Когда я вызывал тошноту, травки оказались малоэффективны. Во всяком случае, поначалу. Потом мне стало получше. Но некоторое время спустя, еще не раз на меня накатывала тошнота, это продолжалось дольше, чем должно было быть. Меня прихватывало неожиданно, когда я находился в гостиной или на кухне. Хорошо еще, если я был там не один, потому что тогда мне открывали дверь, и я облегчался в саду. Самое худшее, что много раз в эти критические моменты я был совсем один, открыть дверь было некому, а у меня не было сил просить о помощи. В таких случаях я получал всякого рода эпитеты, меня по-всякому обзывали и давали чеснок с петрушкой. Но что я мог поделать, если все эти жуткие позывы настигали меня не ко времени, и не было сил открыть дверь? Хотелось бы мне овладеть искусством открывания двери, но я не знаю, как это сделать. Если двери неплотно прикрыты, открыть их не составляет большого труда, но двери в Мургии, мало того, что тяжелые сами по себе, так они еще обычно плотно закрыты кроме, разве что, дверей на кухню и в гараж. Ко всему прочему, я уже сказал, что этим летом даже очистительные травки были не совсем подходящи для меня. То, чего я всегда ждал с радужными надеждами, на этот раз превратилось в источник беспокойства, поскольку очистительный эффект наступал поздно, и я не мог себя контролировать в этот момент. В любом случае, справедливости ради, я должен сказать, что понимание взрослых возрастало с каждым разом. Они знают, что со мной творится что-то плохое и сочувствуют мне. Они уже смирились и убирают плоды моих очищений с меньшим отвращением.
Правда, бабуля не смирилась. Какого черта! Уж если говорить – так все. Ну и ведьма же она... Сколько нежностей, сюсюканий на людях. А сколько разговоров о том, что я провожу свою жизнь на ее коленях, – вранье, как же, – а когда она застает меня забравшимся на кресло в гостиной, то премиленько вытряхивает меня оттуда. Даже говорить не будем, что происходит, если она застает меня в момент, когда меня рвет. Она запускает в меня веник, если он у нее в руках, или же орет на меня. Мне наполовину плохо, наполовину страшно, от этих воплей я нахожусь на краю гибели. А потом много-много ласки... Да-да, много, если я ябедничал, рассказывая всем остальным о визитах бабули на кухню и к холодильнику... Хотя мне кажется, что все это знают. Я слышу их комментарий о способности есть, есть и есть без конца, которой обладает наша бабуля, которая как ни в чем не бывало, славненько идет себе к своему девяностолетию. Однажды я услышал, как тот, кто всем заправляет, сказал: «Она нас всех переживет».
Думаю, что взрослые, – я возвращаюсь к себе самому, – приписывают все мои недомогания моим годам. Их посетила идея-фикс. Они думают, что я превратился в пенсионера или что-то в этом духе. Там, в Мургии, они с этой своей навязчивой идеей на самом деле относились ко мне с сочувствием. Я заметил, что в этот последний год они, в общем-то, стали более нежными и ласковыми. Не из-за того ли случая с Луисом Игнасио? Возможно.
Purga (fam: liminación o limpieza de cosas inútiles, viejas o malas) – чистка, избавление от хлама
яичница по-французски – глазунья, поджаренная вместе с кусочком хлеба
escapada – здесь: приход, визит
Риоха (Ла-Риоха) – провинция на севере Испании
кава – испанское игристое вино
echar la primera papilla (echar (arrojar) hasta la papilla) – разг. сильно рвать, выворачивать наизнанку
отвлекающее средство – медицинский термин, вещества, вызывающие раздражение и применяющиеся для уменьшения боли или неприятных ощущений, эпицентр которых расположен более глубоко
saque(capacidad para comer o beber mucho ) – способность много есть, или пить
perra (idea fija) – идея-фикс
|