Memorias de un gato tonto11. Murguía, valle de Zuya |
Воспоминания глупого кота11. Мургия, долина Зуя |
| Murguía… Ahí es nada. Hablar de Murguía en mi casa de Madrid es traer a cuento y a recuento algunas reacciones. Begoña madre suspira: Murguía es su meta casi total, su sueño incombustible. El que manda permanece impasible; no hay quien le saque un gesto que denuncie su inclinación. Begoña chica, ahora, encantada; ir a Murguía le ahorra cartas y llamadas telefónicas; quiero decir que tiene, desde hace bastante, un novio que la espera. Luis Ignacio calla; generalmente tiene sus proyectos bien estudiados. Javier no suele dar saltos de alegría, pero acaba yendo de buena gana porque, aunque últimamente anda con el corazón hipotecado, allí le esperan los amigos. Michu es una tumba y dirá «joé» por decir algo que le permita iniciar una protesta. Uxía consulta antes si van a ir sus amigas de Bilbao y Vitoria. A mí nadie me pregunta, pero oír Murguía y ponérseme alegres las orejas es todo uno. Murguía -ahora escriben Murgia, en euskera- es un pueblo tranquilo y feliz, de gente bien acomodada en sus tierras, sus comercios y sus pequeños negocios; con una paz que se altera un poco en el verano con los coches de los que vamos de fuera a pasar el tiempo de descanso. Antes era un poco más bullicioso, porque por la mitad del pueblo pasaba la carretera. Pero desde que han hecho la autovía por las afueras, aquello es más pacífico y también mucho menos peligroso, sobre todo para los chavales. Por las mañanas, el pueblo se anima; las mujeres del valle y las que han llegado a sus casas de verano acuden a la compra o a la farmacia. Algunos hombres van hasta el quiosco de Julio a comprar el periódico -el que manda se los compra todos-, pero, por lo general, la vida de los veraneantes se desarrolla al margen de la de los aldeanos, en torno al Ral Club de Campo que, por cierto, está al lado mismo de nuestra casa. El Club fue una buena idea, hace ya años, cuando se cerró el hotel María, junto a la plaza del pueblo. Se lo pasan bien en él los mayores, con sus cenas y sus partidas de mus o de tute. Las mujeres juegan al chinchón -las «señoras», que dicen- y a la canasta las que andan entre los cuarenta y los cincuenta. Los chicos se han despegado un poco y se citan más en un caserío de Sarria, camino del Gorbea, convertido en restaurante, donde tienen su ambiente. Se llama Arlobi y conozco su nombre de tanto oírlo como lugar de encuentro: «Nos vemos en Arlobi, tío», «a las cuatro en Arlobi «vengo de Arlobi», «los viejos cenan hoy en Arlobi». Arlobi es el lugar de cita seguro de los chavales, porque, además, Murguía no tiene gran cosa de diversión para esas edades, a no ser durante las fiestas, claro, con sus verbenas que duran hasta muy tarde y que anima siempre una orquesta que viene de fuera. A veces, los mayores se reúnen en el txoko de José Antonio y de Elisa (yo tendría que decir de Alain y de Urko, que son los hijos y que vienen mucho a buscar a Javi y a Uxia, respectivamente), o en el de Txema y Txaro (mejor Amaya y Txemita. por la misma razón), pero eso sucede muy pocas veces. El Club es lo que se lleva y el lugar de cita obligado. Por supuesto, estoy hablando de lo que escucho, no de lo que conozco. Por no conocer, no conozco Murguía más que de paso y en el coche. Sé que es la capital del Valle de Zuya -ahora escriben Zuia, claro- y que tiene el monte Gorbea encima, que ese sí lo veo bien desde el jardín, muchas veces cubierto de nubes y de nieves en su cumbre. Tampoco conozco el Club por dentro. No he traspasado nunca la verja; dentro, los animales son muy mal vistos y no me atrevo a aventurarme ni siquiera al terreno que rodea las piscinas. Aunque en eso también me parece que hay algo de favoritismo, pues más de una vez he visto a la Lucky que andaba por allí sin que la molestaran. No me preocupa porque tampoco me llama mucho la atención, ni me tira en exceso la curiosidad. A lo mejor es miedo. Desde fuera se ve bastante bien casi todo: las piscinas, las pistas de tenis y de fútbol, el edificio de ladrillo con grandes cristaleras en el primer piso, que permiten ver las mesas donde se juega a las cartas. El resto es hierba. Y para hierba, ya tengo bastante con la del jardín de casa, rodeado por alambradas y setos. Las alambradas las burlo por los agujeros que hay a ras de tierra; los setos se convierten para mí en estupendos escondites que me consienten lo mismo burlar a los perros -ya he dicho que pocas veces-, que avizorar los topos cuando salen de sus madrigueras confiados en mi ausencia. A los topos les tengo declarada una guerra sin cuartel. ¡Cómo disfruto con esos asquerosos animales! Si asoman el hocico, les doy un susto de muerte y, alguna vez, hasta la muerte misma. Si veo que no salen, me entretengo en fastidiarles el respiradero de la guarida. Reconozco que soy un cochino prepotente que me ensaño con ellos. Aprovecho la tierra que ellos mismos expulsan para amasarla bien sobre el agujero…, a ver si los asfixio. Pero me parece a mí que les da lo mismo y que están muy a gusto en su cueva. Me gustaría conocer su madriguera, pero no puedo más que intentar aplastársela. Tengo para mí que son unos bichos sucios y que no se lavan ni siquiera en verano. Yo tampoco soy un modelo de higiene, por más que me estoy lavando con saliva en todo momento. Lo que no aguanto es el agua si no es a la hora de bebería, y bastante castigo tengo con la lluvia cuando me pilla en el jardín -algo que en Murguía sucede muy a menudo- y han cerrado la puerta del garaje. Suelo meterme debajo del tejadillo ¿ la escalera de la puerta principal, pero para cuando llego, ya suelo tener el espinazo bien empapado" |
Мургия... А больше ничего не надо? Разговоры о Мургии в моем мадридском доме привносят некое оживление. Бегония-мать вздыхает: Мургия для нее почти предел мечтаний, ее заветная цель. Тот, кто всем заправляет, невозмутим и бесстрастен. По нему невозможно узнать его пристрастия. Малышка Бегония просто в восхищении. Поездка в Мургию избавляет ее от писем и телефонных звонков. Я хочу сказать, что с некоторых пор у нее там есть жених, который ее ждет. Луис Игнасио молчит. У него, как всегда, свои далеко идущие планы. Хавьер не имеет привычку прыгать от радости, но охотно ездит в Мургию, поскольку там его ждут друзья. Мичу — большой молчун и пробухтит «вот черт», лишь бы сказать что-то, что позволит ему выразить свой протест. Уксия прежде посовещается с подружками, поедут ли они в Бильбао и Виторию. А меня никто не спрашивает, но я слышу слово Мургия, и мои уши мгновенно оживают. Мургия — это спокойный, тихий и светлый городок на севере Испании, в стране басков. Люди живут там довольно зажиточно, имея свои земли, лавчонки и дела. Летом это спокойствие немного нарушается шумом машин приезжающих сюда на отдых людей. Раньше городок был несколько более оживленным, потому что посреди него проходило шоссе. Но с тех пор, как на окраине соорудили автостраду, в самом городе стало гораздо спокойнее и не так опасно, особенно для детей. По утрам городок оживает. Постоянные жительницы и те, кто приехал на лето, собираются в магазин за покупками или в аптеку. Несколько мужчин направляются к киоску Хулио купить газеты, и тот, кто всем заправляет, скупает все газетенки. Но обычно жизнь отдыхающих остается в стороне от жизни поселенцев, вращаясь вокруг сельского клуба, находящегося, между прочим, чуть в стороне от нашего дома. Открыть клуб несколько лет тому назад, когда закрылась гостиница «Мария» рядом с городской площадью, было неплохой идеей. Самые старшие отличненько проводят там время за ужином или перекидываясь в картишки. Женщины поигрывают в «чинчон», их называют сеньорами, а дамы бальзаковского возраста, от сорока до пятидесяти, – в «канасту». Для молодежи это занятие мало подходящее, они обособляются и назначают друг другу свидания на хуторе Сарриа, расположенном по дороге к горному массиву Горбеа и превращенному в ресторан, где и тусуются в своей среде. Ресторанчик называется «Арлоби». Я знаю его как место встреч. Столько слышал «увидимся в «Арлоби», старик», «в четыре в «Арлоби», я приду туда», «сейчас предки ужинают в «Арлоби». Арлоби – это всем известное место встреч и свиданий ребят и девчонок, потому что кроме него в Мургии нет классных развлечений для молодежи, если только праздники в честь святых, продолжающиеся, ясно дело, допоздна. Оркестр, приходящий со стороны, всегда оживляет подобные вечеринки. Иной раз старшие собираются в комнатке Хосе Антонио и Элисы (я должен был бы сказать Алайна и Урко, их детей, которые часто приходят, разыскивая Хави и Уксию соответственно) или же в комнатушке Чемы и Чаро (вернее Амайи и Чемиты, по той же самой причине), но это случается крайне редко. Короче, клуб – это то, что нужно, это место непременных свиданий и встреч. Безусловно, я говорю то, о чем слышал, а не то, что знаю. Я многого не знаю, потому что знаком с городком только мимоходом из машины. Знаю, что это столица долины Зуя, что здесь есть гора Горбеа, которую, к тому же, я хорошо вижу из сада. Она частенько скрыта за тучами, а на самой ее вершине лежит снег. Я не знаю и того, что представляет собой клуб изнутри. Я никогда не проходил за решетку, там, внутри, животных не принимают, и я не осмеливаюсь зайти туда даже на территорию вокруг бассейнов. Хотя в этом местечке, как мне кажется, тоже есть кое-кто блатной, поскольку я частенько видел бродившую там Луки, и ее никто не трогал. Впрочем, меня это не волнует, поскольку не вызывает особого интереса и не очень-то притягивает мое любопытство. Скорее всего, это опасение. Оттуда, где я находился, почти все просматривается достаточно хорошо: и пруды, и теннисные корты, и футбольные площадки, и кирпичные постройки с огромными стеклянными дверьми на первом этаже. Эти двери позволяют увидеть столики, за которыми играют в карты. Все остальное – это трава. А уж травы-то у меня предостаточно и у дома, в саду, огороженном заборчиком из проволочной сетки. Я пролезаю через отверстия изгороди, находящиеся у самой земли. Для меня изгородь оборачивается замечательным укромным местечком, позволяющим, тем самым, водить собак за нос. И, как я уже говорил, высматривать кротов, когда они вылезают из своих нор, уверенные в моем отсутствии. Кротам я объявляю беспощадную войну. Какое удовольствие я получаю от этих мерзких, отвратительных животных! Если только они высовывают свои морды, я до смерти их пугаю, а иногда, и вправду до самой смерти. Если же я вижу, что они не высовываются, я забавляюсь тем, что разрушаю их ходы в нору. Признаю, что я – свинья и мерзкая скотина, я сильнее их и глумлюсь и издеваюсь над ними. Я использую землю, которую они сами вытаскивают из норы, чтобы сузить ход и посмотреть, душу ли я их. Но мне кажется, что они чувствуют то же, что и я, и с большим удовольствием посиживают в своей норе. Хотел бы я познакомиться с их норкой. Но не могу, разве что попробовать ее разрушить. Я говорю себе, ведь есть же на свете всякие чумазые, грязнющие козявки, которые не умываются даже летом. Я тоже не образец чистоплотности, но, по крайней мере умываюсь слюной в любое время. Вот воду я не выношу, если только не хочу пить. Сущее наказание, когда дождь застает меня в саду, что время от времени случается в Мургии, а домашние закрыли дверь в гараж. Как правило, я прячусь под крышей над лестницей, ведущей к главной двери, вот только прихожу я, обычно, уже промокший до мозга костей. Бильбао, Витория — города в Испании Чинчон, канаста — карточные игры |