El buen hijo - Tres tristes tigres

—La cartilla con los sellos. Mi DNI. La declaración jurada de la veterinaria de que el perro tiene
el chip, pero que por algún error informático no se registró. Ya lo dio de alta esta mañana. ¿Alguna
cosa más?
El agente municipal se puso a hacer fotocopias de todo.
—Pues ya puede pasar usted a recoger a su perro cuando quiera.
—Me han dicho que tendría que estar quince días en cuarentena.
—¿Quién se lo ha dicho?
—Un señor, el que atiende en la perrera, bueno, el centro de acogida.
Ahora se llaman así, centros de acogida y protección de los animales. Es uno de esos eufemismos
del lenguaje burocrático moderno, que a todo le da la vuelta.
—Pues no veo por qué. Todos los papeles están en regla. Por nosotros no hay problema. La
señora no ha puesto denuncia, y si la pusiera y el juez quiere que la inspección examine al perro, ya le
llamarían.
Noté que el policía, cual miembro de Amnistía Internacional (amnistía para los perros, debo
matizar, no para los humanos, porque mientras conversaba conmigo entraron un par de señoras
desoladas a quienes un carterista les había limpiado los bolsos y ni se le movió un pelo), se indignaba
con la prepotencia del sujeto aquel que pretendía retener a mi perro.
—Si pudiera llamarle usted, yo se lo agradecería... —sugerí poco convencido de que me fueran a
hacer caso en la perrera.
El agente uniformado marcó solícito el teléfono que le cantaba otro compañero. Estaban siendo
extraordinariamente amables, para mí era insólita esta estampa de las fuerzas y cuerpos del Estado
volcados en liberar a un perro de su cautiverio, ignorando el vaivén de turistas llorosas con sus bolsos
rajados, manteros y raterillos varios. El mundo es un lugar verdaderamente extraño, me dije.
—Vaya usted para allá. ¿Sabe dónde es?
Tras conminar al funcionario de prisiones animal a que soltase el perro y se dejase de tonterías, el
militante de la amnistía perruna me dio toda clase de indicaciones para asegurarse de que no me
extraviaba. Fui escuchando la radio, pero sintonicé esa emisora alegre de hits del pasado que siempre
te sabes y te animan a cantar a grito pelado. Canté porque iba contento, aunque a la vez sentía
inquietud. ¿Seguro que sería mi perro? Mira que si era otro bóxer... Si llegaba y no era Parker, ¿qué
haría? Coreaba los éxitos de los ochenta y noventa, pero con cautela.
El lugar me pareció siniestro. Agarrado con una gruesa cadena tenían un perro vigilante que al
pasar me rayó la puerta del coche con sus zarpas. Aparqué lo más lejos que pude de esa bestia y me
dirigí a la oficina, donde tres personas rarísimas fumaban. Una era una mujer rolliza de edad
indeterminada que sonreía todo el rato delante de un ordenador, el otro un hombre mayor y antiguo
que echaba un solitario sobre una pesada mesa de despacho, y el tercero, con el que yo había hablado
por teléfono, el típico facha de pueblo con Barbour. Mi perro estaba en sus manos, pero ¿dónde? Me
había imaginado perreras a la vista, jaulas donde simpáticos chuchos ladrarían sin cesar a mi paso,
pero no era así. La construcción me parecía una fortaleza impenetrable y, sí, se oían ladridos, pero
lejos y amortiguados, y yo no podía identificar el de Parker.
—¿Lo puedo ver?
—Primero los papeles y habrá que ver lo de la cuarentena, que no sé yo si...
Se empeñaron en hacer de nuevo todas las fotocopias de todos los certificados e impresos, aunque
yo traía las mías propias.
—No están compulsadas..., ji ji ji... Nos gusta hacer las nuestras.
La regordeta se rió y me quitó los originales de las manos. Eran como tres niños jugando a ser
adultos, tres tristes tigres en un trigal que se aburrían y necesitaban sentirse por un ratito halagados,
importantes. Les di carrete a ver si siguiéndoles la corriente facilitaba el trámite, porque seguían erre
que erre sin mover un dedo para dejarme ver a mi perro.
—Sus documentos..., ji ji —dijo la mujer al fin devolviéndome mis cosas, y soltó otra risilla, no
sé si porque yo le gusté o porque ella era así de risueña.
—¿Ahora puedo pasar a verlo?
—No —respondió el facha gordo—, dentro no pasa nadie. Voy a llamar a la inspectora —
concluyó levantando el teléfono—, no vaya a ser que...
¿No vaya a ser que qué?, me preguntaba yo empezando a desesperar. Aparte de que, si me iban a
cobrar por la estancia, cuantos más días retuvieran a mi Parker, más les convenía.
—Vaya, comunica —dijo el tiparraco carca, y colgó aquel teléfono que no era ni siquiera
inalámbrico, sino un Domo de Telefónica digno del museo arqueológico.
Opté por seguir dándoles coba:
—Ustedes saben mejor que nadie lo que es perder un perro... Aquí deben de ver cada caso... Vaya
tarea la suya.
—Desde luego —convino el viejecillo de la baraja.
—¿Y cuántos perros pueden llegar a tener?
—Ufff...
Todo era ambiguo. El carca del Barbour dejaba correr el tiempo, ni me devolvía a mi perro ni
llamaba a la inspección, pero yo le di un voto de confianza.
—Hay que ver lo que cuesta dar con alguien en un centro oficial: que si han salido, que si están
reunidos, que si están hablando por la otra línea...
Silencio sepulcral. Nadie me contestaba. Sólo se oía el golpeteo de los naipes contra la mesa.
Cuando no podía soportar más la tensión, insistí:
—¿Probamos otra vez a ver si con suerte han dejado de comunicar?
Logré que volviera a intentarlo.
—Magdalena... —gritó al fin el facha por el auricular aquel de los Picapiedra—. Sí, mire, soy
Mariano, del centro de recogida de animales. Le llamo por lo del bóxer del que dimos parte ayer... Sí...
Sí... Sí... Entonces... Está aquí el dueño... Que se lo quiere llevar... Sí, el que ha mordido a una señora...
Se refería a Parker, no a mí. Yo cruzaba mentalmente los dedos y no podía evitar imaginarme la
siguiente escena, esa en la que yo iba a persuadir a los tres tigres de que soltaran a mi perro de una
puta vez por las buenas o por las malas, sin contemplaciones. Si hacía falta hacerlo, lo haría. Claro que
lo haría. Saliera bien o hiciera el ridículo, lo haría.
—Sí... Sí... Sí... Ya... Ya... Ajá... Muy bien... Entendido.
Colgó. Yo sonreí; en este punto, ¿qué otra cosa podía hacer? Nos mantuvimos la mirada unos
instantes que se prolongaban y prolongaban, pero de los que en cierto modo disfruté. El tío debió de
percibir que yo estaba dispuesto a asaltar la fortaleza aquella a las bravas si era necesario, que yo no
era de los que se rendían fácilmente. No en este caso. Por si quedaban dudas lo expresé:
—Usted sabe que yo no me voy a marchar de aquí sin mi perro, que si hace falta me quedo los
cuarenta días con él.
«Usted será un tigre, pero yo soy un león, que es el único personaje de El mago de Oz que me
falta por representar», me dieron ganas de añadir, pero me lo callé. No lo hubiera entendido. Vi al tipo
dudar, vi que me calibraba y vi que, por una vez en la historia, no era considerado un peso pluma
moral, sino un púgil de su categoría.
—Que sí, que se lo puede llevar usted, pero que deje sus datos.
Respiré. No iba a tener que liarme a golpes.
—Ya se los he dejado a su colaboradora, que es tan amable y tan eficaz.
Cruzaron una mirada y ella asintió, colorada de gusto.
—Justo, trae al perro.
Justo se levantó con dificultad de su silla, donde estaba tan cómodamente repanchigado. Aunque
con motivo de mi visita había interrumpido el solitario, todavía tenía las cartas en la mano. Las dejó
con pesar, agarró una correa cualquiera que colgaba de un perchero junto a muchísimas más y salió de
la oficina.
—¿Ha estado bien el perro? ¿Ha comido? ¿Ha bebido?
Quise saberlo porque en ningún momento habían mencionado a Parker por su nombre ni habían
hecho alusión alguna a su estado general. Mucho no les importaba. El facha asintió y la mujer soltó
una risilla. Yo creo que o bien le gusté en serio, o bien por allí pasaba muy poca gente.
—Parker es muy bueno. Nunca había mordido a nadie —aseguré, y es la pura verdad.
—Eso sería culpa de la señora que se metió a separarlos. ¿A quién se le ocurre? —contestó el
tigre mayor.
La puerta se abrió y apareció Justo tirando de un perro que iba sin collar. Y, como iba sin collar,
aquel infame le había ceñido el cinto corredizo alrededor del cuello, con lo que al perro aquel le
costaba muchísimo respirar.
—Parker... —dije. O pregunté, porque mi primera reacción fue la duda.
¿Era ése mi perro? Se parecía mucho, pero era como si no me hubiera visto... Iba gacho, yo creo
que acobardado, y no dio los saltos mortales a los que nos tiene acostumbrados al llegar a casa. ¿O era
yo? ¿A ver si yo seguía acoplado al perder y nada preparado para el ganar? ¿O sería esto lo que siente
quien ve un fantasma? ¿Desconfianza porque sabemos que en la realidad los fantasmas no existen?
Decidí que me daba lo mismo: si no era mi Parker, me lo llevaba igual.
—Parker... —repetí, agachándome para acariciarlo.
Y entonces, al tocarlo, me emocioné. Me emocioné tanto como en el sueño cuando besaba a mi
padre, porque lo reconocí, o, más precisamente, reconocí su afecto y el mío por él. Mi alma humana se
empapó de su alma perruna. Miré a Justo y éste por fin le quitó la espantosa correa corrediza que lo
ahogaba. Decidí que Justo y los otros dos tristes tigres ni acogían ni protegían a los animales. Coloqué
a Parker el arnés que había traído conmigo y que lo sujeta mejor, estreché la mano de esos tres
personajes humillados en un último acto de mi comedia, y salí de esa perrera funesta con mi perro
amnistiado rumbo a la libertad.

Веткнижка с печатями. Мое удостоверение личности. Ветеринарный сертификат на то, что собака чипирована, но по какой-то ошибке компьютера чип не был зарегистрирован. Сегодня утром я все это зарегистрировал. Что еще?

Полицейский отксерил все документы.

- Теперь Вы можете забрать свою собаку, когда захотите.

- Мне сказали, что он должен будет провести пятнадцать дней в карантине.

- Кто Вам это сказал?

- Тот, кто работает в собачнике, простите, в “Центре приюта”.

Теперь собачники называются “Центр приюта и защиты животных”. Это один из эвфемизмов современного бюрократического языка, который все переворачивает.

- Ну, я не вижу в этом смысла. Все бумаги в порядке. По нашей части нет проблем, женщина ничего не сообщила. Если бы она подала заявление, и судья захотел провести осмотр собаки, Вам бы уже позвонили.

Я заметил, что полицейский был своего рода членом “Международной амнистии”, но должен подчеркнуть, амнистии для собак, а не для людей. Пока полицейский разговаривал со мной, вошли две расстроенных женщины, у которых карманник украл сумки, а он и бровью не повел, возмущаясь тем, что его подчиненный превысил полномочия, собираясь задержать моего пса. [ прим: “Международная амнистия”(“Эмнести”) – международная неправительственная организация, основанная в Великобритании в 1961г, выступает за защиту прав человека и соблюдение международных стандартов]

- Не могли бы Вы позвонить ему, я был бы Вам чрезвычайно признателен... – на всякий случай попросил я, отнюдь не убежденный, что в собачнике на меня обратят какое-то внимание.

Полицейский в форме любезно набрал номер, подсказанный ему сослуживцем. По отношению ко мне оба были необычайно предупредительны. Мне было странно видеть силовые органы безопасности прилагающими все силы к освобождению собаки из заточения и не обращающими никакого внимания на двух испуганных дрожащих туристок, оплакивающих свои сумки, продавцов пиратских дисков и разных воришек. “Вот уж и вправду мир поистине удивителен”, – подумал я про себя.

- Идите прямо туда. Знаете, где это?

Устроив выволочку тюремщику животных и приказав освободить собаку и бросить свои глупости, член собачьего “Эмнести” дал мне всякого рода подробные указания, чтобы я не заблудился. Я шел и слушал радио, настроив его на волну жизнерадостной передачи известных хитов прошлых лет, которые всегда побуждают тебя распевать во весь голос. Я пел, потому что был рад, хотя и волновался, точно ли это мой пес? Подумать только, вдруг это был другой боксер. Что, если я приду, а это окажется не Паркер. И что мне тогда делать? Я напевал хиты восьмидесятых-девяностых, но с опаской.

Место показалось мне недобрым. Сторожевой пес, посаженный на толстую цепь, подбежал к моей машине и царапнул дверцу своими когтями. Я припарковался как можно дальше от этого чудовища и направился в контору, где три весьма странных персонажа курили сигареты. Одной из них была  тучная женщина неопределенного возраста, которая все время улыбалась, сидя за компьютером; вторым был крупный пожилой мужчина, раскладывавший пасьянс за массивным столом в кабинете; третьим же был тот, с кем я разговаривал по телефону, по виду типичный представитель народа Барбура. Мой пес был в их руках, но где? Я воочию представил себе псарню – клетки, где милые собаки лаяли бы, не прекращая, при шуме моих шагов, но это было не так. Это сооружение казалось мне неприступной крепостью. Лай и в самом деле доносился, но издалека и приглушенно, и я не мог распознать Паркера.

- Я могу увидеть свою собаку?

- Сначала бумаги, и нужно будет посмотреть насчет карантина, я же не знаю, вдруг...

Они снова начали делать копии всех сертификатов и бланков, хотя я принес с собой свои.

- Они не заверены, – хихикнула толстушка. – Нам самим нравится делать копии. – Она рассмеялась, вырвав оригиналы у меня из рук. Все трое были ровно малые дети, играющие во взрослых, три грустных тигра в пшеничном поле, умирающих со скуки. Им нужно было потешить самолюбие, почувствовав хоть на время свою значимость. Я подольстился к ним, что облегчило продвижение моего дела, поскольку до этих пор троица и пальцем не пошевелила, чтобы позволить мне взглянуть на мою собаку.

- Вот Ваши документы, – сказала женщина, наконец-то, возвращая мне бумаги, и издала еще один смешок, не знаю почему, – то ли я ей приглянулся, то ли она просто была хохотушкой.

- Теперь я могу пройти посмотреть на него?

- Нет, – отрезал толстомордый, – внутрь никто не заходит. Сейчас я позвоню инспектору, – заключил он, снимая трубку телефона, – не хватало еще...

“Не хватало еще чего?” – спросил себя я, начиная отчаиваться. Еще бы, если с меня брали плату за содержание, то чем дольше они продержат Паркера у себя, тем им выгоднее.

- Ну и связь, – пробурчало это дремучее ничтожество, вешая трубку допотопного телефона, достойного археологического музея, я же предпочел продолжать свои подлизывания.

- Вам лучше всех известно, что такое потеря собаки... А Вы здесь должны рассматривать каждый случай... Это же Ваша работа.

- Да уж, это верно, – согласился со мной старикан-картежник.

- И сколько же собак у Вас может быть?

- Ну-у-у... – последовал уклончивый ответ.

Все было весьма туманным. Барбуржский мастодонт тянул время. Он не звонил в инспекцию и не возвращал мне собаку, но я доверился ему.

- Как я посмотрю, нелегко связаться с кем-нибудь из головного центра – они то ли вышли, то ли на собрании, то ли говорят по другой линии...

Мертвое молчание – никто мне не ответил, были слышны только шлепки игральных карт по столу. Я больше не смог выдерживать это напряжение и предложил:

- Может, попробуем еще раз? Если повезет, они, даст бог, ответят.

Я добился того, что барбуржец снова попытался дозвониться.

- Магдалена, – проорал он, наконец, в трубку телефона времен каменного века. – Это Мариано из центра приюта животных. Слушай, я звоню тебе по поводу боксера, о котором мы говорили вчера... Да... Да... Да... И что... Здесь его хозяин... Он хочет его забрать... Да, тот самый, что укусил женщину...

Последнее замечание относилось к Паркеру, а не ко мне. Я мысленно скрестил пальцы на удачу и

помимо воли представил себе следующую сцену, в которой я, невзирая на лица, по-хорошему, по-плохому ли, уломаю трех тигров немедленно отпустить мою собаку. Если бы в этом возникла необходимость, я так и сделал бы, конечно, сделал бы, и неважно, как это получилось бы, хорошо или нелепо.

- Да… Да… Да… Так… Так… Ага… Отлично… Я понял.

Мариано повесил трубку. Я улыбнулся. А что еще я мог сделать в этот момент? Несколько

нескончаемо долгих мгновений мы смотрели друг на друга. Секунды все тянулись и тянулись, но я, в известной степени, был даже рад. Парень, должно быть, почувствовал, что я был готов применить силу, если это будет необходимо, и я был не из тех, кто так легко сдается. Не в этом случае, и чтобы у него не оставалось никаких сомнений, я решительно сказал:

- Так и знайте, я не уйду отсюда без своей собаки; если нужно, я останусь с ним на все

карантинные дни.

“Возможно, Вы и тигр, но я – лев, единственный персонаж сказки “Волшебник из страны Оз”,

которого мне предстоит сыграть,” – хотел добавить я, но промолчал. Он бы меня не понял. Я увидел его сомнения, увидел, что он меня оценивает, и осознал, что, на этот раз по боевому духу этот тип считал меня боксером своей весовой категории, а не полулегкачом.

- Ладно, можете забрать собаку, только оставьте документы.

Я облегченно вздохнул – мне не пришлось ввязываться в драку.

- Я уже оставил их у Вашей оперативной и очень симпатичной коллеги.

Они переглянулись, и женщина, зардевшись от удовольствия, согласно кивнула.

- Хусто, веди собаку.

Хусто тяжело поднялся со своего стула, на котором так удобно развалился. Он все еще сжимал в

руке карты, хотя по причине моего посещения раскладывание пасьянса было прервано. Он с тоской оставил свой пасьянс, схватил первый попавшийся поводок, висевший на вешалке рядом со множеством других, и вышел из конторы.

- С ним все было в порядке? Он ел? Пил?

Мне хотелось знать это, потому что за все время они ни разу не назвали Паркера по кличке и даже

не намекнули на его общее состояние. Он не представлял для них большого значения. Мордоворот согласно кивнул, а женщина снова хихикнула. Думаю, или я и впрямь ей сильно приглянулся, или тут бывало очень мало народа.

- Паркер очень добрый. Он никогда никого не кусал, – уверил я их, и это была чистая правда.

- Женщина сама была виновата, что полезла их разнимать. И кому такое в голову взбредет? –

ответил главный тигр.

Дверь распахнулась, и появился Хусто, которого тащил за собой пес без ошейника. Поскольку

ошейника не было, этот негодяй туго затянул на собачьей шее какой-то ремень, так что псу было невероятно трудно дышать.

- Паркер… – полувопросительно сказал я, потому что первой моей реакцией было сомнение.

Мой ли это пес? Внешне он был очень похож, но вел себя так, как будто никогда меня не видел. Он

был каким-то понурым, испуганным и не прыгал, как сумасшедший, как делал это обычно, когда мы приходили домой, и к чему уже привыкли. И я ли это был? Я по-прежнему продолжал мириться с потерями и ничего не готовил для победы? А может, это было то, что чувствует человек, увидевший призрак? Сомнение? Потому что мы знаем, что на самом деле призраки не существуют. Я решил, что мне без разницы – даже если это был не мой Паркер, я все равно уведу его отсюда.

- Паркер… – повторил я, наклоняясь, чтобы ласково погладить его.

Едва коснувшись пса, я разволновался. Разволновался так же сильно, как во сне, когда целовал

отца, потому что я узнал его, точнее, узнал его привязанность ко мне, и мою – к нему. Моя человеческая душа перехлестнулась с душой собачьей. Я взглянул на Хусто, и тот, наконец, снял с пса душивший его ужасный ремень. Я решил, что Хусто и два остальных грустных тигра не защищают животных, радушно принимая их у себя. Я надел на Паркера принесенный с собой поводок, получше укрепил его, пожал руки всем троим, посрамленным в последнем акте моей комедии, персонажам и вышел вон из этого злосчастного собачника с моим амнистированным псом, держа курс прямиком к свободе.

fuerzasycuerposdeseguridaddelEstado (FCSE) – силовые органы государственной безопасности (Национальная полиция и Гражданская гвардия)

rajado –  испуганный

mantero – продавец пиратских дисков

raterillo – воришка

tiparraco (= persona despreciable o ridícula) – здесь: презренный человек, ничтожество

de una puta vez (= ahora mismo) – прямо сейчас, сию секунду