Virginia Jordan detuvo la taza a medio camino entre la mesa y su boca y sus ojos se abrieron
como platos.
– ¿De verdad te dijo eso?
Kelly asintió. Hacía tres días del encuentro con el español y aún le duraba el sofoco cada vez que
lo recordaba. Necesitaba desahogarse con alguien, así que pidió una escolta a su tío y se acercó a Port
Royal. Virginia era la única a la que podía hacer aquel tipo de confidencias.
– Como lo oyes -confirmó-. ¡Bastardo!
– ¡Ay! -Su amiga no pudo reprimir una risita-. Cuando utilizas ese vocabulario es que estás muy
enojada.
– Disculpa, no pretendía…
– No pasa nada. -Bebió un poco de té y suspiró, observando el taciturno semblante de Kelly-. En
ocasiones, también a mí me vienen a la boca. Pero vamos, cuéntame. ¿Es tan guapo como te pareció
la primera vez?
– ¿Qué importa eso?
– Bueno, si es tan gallardo como decías, tal vez… -Se mordió el carrillo para no dar a entender
lo que había dicho.
– ¡Virginia!
Ésta ya no pudo disimular su regocijo y soltó una carcajada. Kelly no se molestó. Se entendían
bien y sabía que su picante comentario no buscaba más que animarla. Virginia tenía un toque osado
que siempre la reconfortaba. Así que continuó la broma.
– La verdad es que es interesante.
– ¿Sólo interesante?
– Bueno… muy interesante.
Virginia volvió a reírse.
– ¡Está bien, es estupendo! Arrogante, eso sí. Cualquier viuda de Port Royal daría una buena
suma por él.
Rieron confabuladas, una en brazos de la otra, mientras imaginaban, como si el nombre se
hubiera pronunciado, a Pamela Roberts, una encorsetada matrona viuda desde hacía tiempo, por cuya
cama se rumoreaba que pasaban hombres con frecuencia.
– Deberías venir a «Promise» -comentó Kelly secándose las lágrimas-. Me siento muy sola allí.
¿Por qué no le pides permiso a tu padre?
– Hoy mismo. Me está haciendo falta un cambio de aires.
Para hacer más presión hablaron con él las dos. Una vez obtenida la autorización, recogieron
unas cuantas cosas y partieron hacia la hacienda. Se prometían unos días entretenidos, montando a
caballo y paseando por las propiedades, sin imaginar lo que se avecinaba. Si hubiesen imaginado,
sólo imaginado, lo que iba a suceder…
El sol casi se ocultaba en el horizonte cuando llegaron a «Promise». La hora en que los braceros
regresaban a sus chozas.
Miguel se recostó sobre un codo al oír la orden del capataz.
Acababan de regresar de los campos y el agotamiento los había hecho desplomarse en sus
jergones.
– No sé si le he entendido bien.
– No tienes nada que entender. El señor Colbert quiere que os lavéis y que os pongáis estos
pantalones limpios. -Les tiró un par de prendas.
A pesar del dolor en las articulaciones, ambos hermanos se levantaron. Bajo la atenta mirada de
su perro de presa, salieron al patio, se desnudaron, se lavaron en el pilón y luego se pusieron la ropa
que les acababan de entregar. Ninguno de ellos habló. ¿Para qué? Se habían acostumbrado a obedecer
sin hacer preguntas. A obedecer casi sin rechistar. Era eso, o recibir la caricia de las correas.
Una vez adecentados, el capataz les puso grilletes en las muñecas y los empujó hacia la casa.
Era una construcción grande, bastante simple. Demasiado cuadrada, blanca, con dos columnas
que flanqueaban el paso a la puerta principal. Toda la vivienda gritaba a los cuatro vientos la escasa
creatividad del arquitecto. Tenía más aspecto de fortaleza que de casa colonial.
Los hicieron entrar y, a su pesar, Miguel se fijó en su interior. El enorme vestíbulo lucía un
mobiliario sobrio, indiscriminadamente colocado, cuadros por doquier y adornos y complementos
recargados. Le vino a la memoria su casa, con estancias acogedoras, en cada una de las cuales habría
un jarrón con flores frescas, y se le agrió más el humor.
El chirriar de las cadenas con las que iban sujetos resonaba lúgubre, provocando ecos en la
inmensa habitación.
Ajenas a la sorpresa que Colbert les deparaba, Kelly y Virginia conversaban animadamente
mientras Edgar y su padre comentaban las incidencias de la jornada. Por desgracia, durante el primer
plato había salido a colación el tema de los saqueos a puertos españoles en el Caribe. La postura de
Virginia acerca de aquellas batallas y asesinatos indiscriminados, con los que no estaba de acuerdo a
pesar del enfrentamiento entre Inglaterra y España, le dio una idea a Sebastian para entretener la
velada. Mandó llamar a uno de sus hombres, le musitó unas instrucciones y ahora, repantigado en su
silla, esperaba dando vueltas a una copa de cristal veneciano entre sus gordezuelos dedos y
escuchando apenas la exposición de su hijo.
A Kelly, que miraba a su tío de hito en hito, el rictus de su cara debería haberla puesto sobre
aviso, pero ¿cómo iba a imaginar lo que tenía el hombre en mente?
Colbert se fijó en su empleado, que le hacía disimuladas señas desde la entrada del comedor.
– Adelante, adelante, Nicholas.
Todos volvieron la cabeza. El capataz empujó con el mango de su correa a los dos prisioneros,
instándolos a entrar…
Y a Kelly se le cayó el mundo encima. Se le escapó algo parecido a un gemido, que se superpuso
a la inspiración de su amiga.
Miguel se quedó varado allí en medio, como un barco a merced de la tormenta vapuleado por
vientos encontrados: sentía satisfacción por la presencia de la mujer que le había impactado en los
campos y un desamparo hiriente por hallarse en una situación tan humillante.
– Señorita Jordan, quería mostrarle mis dos recientes adquisiciones -ronroneó Colbert, como el
que enseña unos chuchos con pedigrí.
Era una burla cruel, un perverso ejercicio de mortificación. Ya era malo ser el esclavo de aquel
gordo, pero que encima se jactase de su compra exhibiéndolos como un trofeo aniquiló la moral de
Miguel. Apretó los dientes para contener el impulso de saltar sobre la mesa y matarlo allí mismo.
Su condición de víctima sin derechos lo azuzó. Toda degradación de un ser humano tenía un
límite, pero, al parecer, aquel cabrón de Colbert no lo conocía. Y su sobrina tampoco. Clavó su fiera
mirada en ella, que estrujaba la servilleta entre los dedos.
Cada poro de la bronceada piel del español destilaba perlitas de odio. Intimidaba, pese a estar
encadenado. Instintivamente, Kelly echó el cuerpo hacia atrás, pero le resultó imposible dejar de
mirarlo. Era esbelto. Era magnífico.
A Sebastian no le pasó por alto el cruce de miradas.
– ¿Qué le parecen, señorita Jordan? -preguntó a su invitada-. Buenos potros, ¿no es cierto?
Mereció la pena el precio que pagué por ellos.
Virginia no podía responder. ¿Qué pretendía Colbert? ¿A qué jugaba?
Súbitamente, el hacendado rió de buena gana con su hijo haciéndole coro.
– Supongo que estará pensando que se los ve saludables -continuó, ante el mutismo de la joven-.
Y lo están. Soportan bien el trabajo. Y espero que me duren mucho tiempo, porque estoy dispuesto a
que maldigan mil veces su suerte antes de morir.
Kelly, aterrorizada, no acababa de digerir eso último.
– Los esclavos acaban muriendo tarde o temprano -intervino Edgar, con voz pastosa por el
alcohol, aunque se sirvió una copa más-. El sol, las fiebres…
Miguel sólo tenía la réplica del desprecio, por eso no abrió la boca. Total, ¿qué más daba una
ofensa más? Pero se prometió que pagarían todas y cada una de ellas.
– Bien, Nicholas -dijo Sebastian-. Puedes llevártelos. Mañana les espera un día duro limpiando
de rastrojos el lado oeste. Pero… -añadió cuando ya abandonaban el comedor-, no les quites las
cadenas. No les quedan tan mal… -Y se carcajeó de su propio chiste.
Diego agachó la cabeza y caminó hacia la puerta, pero Miguel se volvió y replicó:
– Es una lástima -mascullaba las palabras, como si le costara mantener el tono sereno, y miraba
directamente a Kelly-. Cuando me han ordenado lavarme, he creído que habíais decidido utilizarme
de acuerdo a nuestra conversación, milady.
Virginia se cubrió la boca con las manos y Kelly dio un respingo sobre la silla. Los ojos de su
tío y de Edgar volaron hacia ella.
– ¿Qué ha querido decir?
– No… No lo… No lo sé…
– ¿No lo recuerda, señora? -se burló Miguel.
Diego, a su lado, rezó para que su hermano se callara la boca. ¡Por los clavos de Cristo! ¿Acaso
se había vuelto loco? Su osadía podía llevarlo a la pilastra de los castigos.
Kelly no respiraba. No podía creer lo que estaba sucediendo; parecía una pesadilla. La temeridad
de aquel hombre los había dejado a todos mudos y expectantes. Se fijó en sus ojos. Tenían un brillo
especial, mezcla de sarcasmo y cólera, que la amedrentó. ¿Qué buscaba? Si ella hablaba, podrían
incluso matarlo. Reaccionó a la disimulada patada que Virginia le propinó por debajo de la mesa.
– Lo vi en los campos. -Trató de no descomponerse y alargó la mano para tomar un pastelillo,
aunque no pudo disimular un leve temblor en los dedos-. Dicen que los españoles entienden de
caballos. Me pareció buena idea que él entrenase ese potro que me regalaste hace un mes, tío; aún es
muy fogoso.
El cejo de Colbert perdió rigidez y todo su corpachón pareció relajarse.
– No compré esta escoria para que atiendan a mis caballos, Kelly. Búscate otro.
– Era sólo una idea -musitó ella.
– Otra vez será -aún acertó a decir Miguel, y acompañó sus palabras con una breve reverencia. |
Вирхиния Джордан не донесла чашку до рта. Ее глаза широко раскрылись, став похожими на блюдца, а чашка так и застыла на полпути от стола.
- Он и вправду сказал тебе это?
Келли кивнула. Минуло три дня с ее встречи с испанцем, а у нее до сих пор захватывало дух всякий раз, как она вспоминала о нем. Ей было позарез необходимо поделиться с кем-то своей сокровенной тайной, и она, выпросив у дяди охрану, приехала в Порт-Рояль. Вирхиния была единственной, с кем она могла поговорить по душам и поведать подобного рода секреты.
- Слово в слово, – подтвердила Келли. – Ты не ослышалась, именно пригульный!
- Ай! Видимо, ты очень зла, раз используешь подобный лексикон. – Вирхиния не смогла сдержать улыбки.
- Прости, я не хотела...
- Ничего-ничего, иногда у меня тоже вылетают такие словечки, – Вирхиния сделала глоток чая и вздохнула, наблюдая за хмурым выражением лица подружки. – Ну да бог с ним, скажи-ка лучше, он действительно такой красивый, каким показался в первый раз?
- А почему тебя это интересует? Разве это так важно?
- Видишь ли, если он такой видный храбрец, как ты говорила, возможно... – Вирхиния прикусила язык, чтобы не сболтнуть лишнего.
- Вирхиния!
Но Вирхиния уже не могла скрывать своего веселья и расхохоталась. Келли ничуть не обиделась – она знала, что своим вольным замечанием подружка хотела развеселить ее, и только, ведь обе девушки отлично понимали друг друга. У Вирхинии всегда имелось в запасе острое словцо, придающее Келли сил.
- Дело в том, что он интересный, – Келли подхватила шутку подруги.
- Интересный, и только?
- Ну... очень интересный.
Вирхиния снова рассмеялась.
- Ладно, он потрясающе красивый! И храбрый. Любая вдовушка Порт-Рояля заплатила бы за него кругленькую сумму.
Обнявшись, девушки заговорщически расхохотались, негласно представляя себе некую Памелу Робертс, давным-давно вдовствующую чопорную матрону, про которую ходил слушок, что мужчины бывали в ее постели с завидной частотой.
- Тебе следовало бы приехать в “Подающую надежды”, – проговорила Келли, вытирая слезы. – Мне там ужасно одиноко. Почему ты не попросишь разрешения у своего отца?
- Попрошу прямо сейчас. Мне нужна перемена мест.
Для пущей уверенности и весомости разговаривать с отцом Вирхинии девушки пошли вдвоем. Но вот разрешение было получено, и, собрав кое-какие вещички, подружки отправились в путь к “Подающей надежды”. Они посулили себе, что проведут несколько увлекательнейших дней, совершая пешие и верховые прогулки по владениям. Они не представляли того, что на них надвигалось. Если бы они представили, только представили, что с ними вскоре случится...
Солнце почти скрылось за горизонтом, когда девушки приехали в поместье. Это было время, когда работники возвращались с полей в свои хибарки.
Мигель оперся на локоть, выслушивая приказания надсмотрщика. Они только что вернулись с полей, и неимоверная усталость свалила их на тюфяки.
- Я не знаю, правильно ли понял.
- Тебе нечего понимать. Хозяин хочет, чтобы вы помылись и надели вот эти чистые штаны. – Надсмотрщик швырнул братьям пару штанов.
Оба брата поднялись, несмотря на боль в суставах. Под бдительным оком своего цепного пса они вышли во двор, разделись, вымылись в поилке, а затем надели только что полученную одежду. Ни один из них ничего не спросил. Зачем? Они привыкли подчиняться, не задавая вопросов и почти без возражений. Либо так, либо получай ременные ласки.
Едва братья привели себя в порядок, надсмотрщик тут же надел им на запястья кандалы и подтолкнул к дому. Дом был довольно большим и незамысловатым сооружением – этакий белый квадрат с двумя колоннами по бокам у двери главного входа. Создавший его архитектор явно не блистал талантами, и здание во все стороны трубило об этом своим видом. Оно походило скорее на крепость, чем на жилой дом в колониальном стиле.
Братьев заставили войти в дом, и Мигель, вопреки своему желанию, остановил свой взгляд на его внутреннем убранстве. Громадная прихожая бросалась в глаза своей незатейливой, кое-как расставленной мебелью, висевшими повсюду безвкусными картинами и замысловато-аляпистыми украшениями. Мигель вспомнил свой дом с уютными комнатами, в каждой из которых находились вазы со свежесрезанными цветами, и от этого воспоминания ему стало еще горше. Звяканье сковывавших его цепей отозвалось в огромной прихожей гулким, зловещим эхом.
Ничуть не причастные к подготовленному Колбертом сюрпризу, Келли и Вирхиния вели оживленный разговор, в то время как Эдгар с отцом обсуждали события минувшего рабочего дня. К несчастью, за первым блюдом была затронута тема грабежей испанских портов на Карибах. Несмотря на то, что Англия вела войну с Испанией, Вирхиния была категорически не согласна с подобными разбойными нападениями и массовыми убийствами. Ее позиция по данному вопросу навела Себастьяна на мысль скрасить вечер неким развлечением. Он приказал позвать одного из своих людей, прошептал ему на ухо несколько распоряжений и теперь, развалившись в кресле, ждал исполнения приказа, вертя в своих мясистых, заплывших жиром пальцах бокал из богемского хрусталя и вполуха слушая объяснения сына. Хищный оскал на обрюзгшем лице Колберта должен был бы стать предупреждением для Келли, не сводившей с дяди глаз. Но кто может знать заранее, что у человека на уме? В проеме двери, ведущей в столовую, Колберт заметил работника, тайно подающего ему какие-то знаки.
- Входи, входи, Николас, – позвал он.
Все повернули головы к двери. Рукоятью ременной плети надсмотрщик подтолкнул вперед обоих пленников, заставляя их войти...
На Келли с небес пала сама вселенная. Из ее груди вырвалось нечто, похожее на стон, и тут же слилось со вздохом ее подруги.
Мигель застыл на месте, как выброшенный на берег корабль, исхлестанный встречными штормовыми ветрами. С одной стороны он был рад присутствию девушки, которая так поразила его в полях, а с другой чувствовал себя беспомощным, оказавшись в столь унизительном для себя положении.
- Мисс Джордан, я хотел показать Вам два моих недавних приобретения, – промурлыкал Колберт, указывая на братьев, словно речь шла о породистых псах.
Эта грубая шутка была злобным и извращенным упражнением в глумлении над человеческим достоинством. Быть рабом этого толстяка само по себе не сахар, но если он вдобавок похваляется своей покупкой, выставляя их как полученный в битве трофей, это уж слишком. Душа и достоинство Мигеля были попраны. Он крепко стиснул зубы, сдерживая порыв броситься к столу и прямо там убить подонка. Мигеля толкало на это его положение бесправной жертвы. Любое унижение человека имело свой предел, но ублюдок Колберт, похоже, этого не знал, как и его племянница. Мигель метнул в нее свирепый взгляд. Келли мяла пальцами салфетку.
Каждая клеточка загорелой кожи испанца излучала крупинки ненависти. Мигель внушал страх, несмотря на то, что был закован в цепи. Келли инстинктивно подалась назад, но не могла оторвать взгляд от статного красавца.
От Себастьяна не ускользнули скрестившиеся взгляды племянницы и Мигеля.
- Как вы их находите, мисс Джордан? – спросил он гостью. – Славные жеребцы, не так ли? Стоило заплатить за них такую цену.
Вирхиния не могла ответить. Она не понимала, чего хотел Колберт, и в какую игру он играл. Землевладелец вместе с сыном неожиданно расхохотался от всей души.
- Полагаю, Вы сочтете их здоровыми, – продолжил он, не обращая внимания на молчание девушки. – Так оно и есть. Они выносливы в работе. Надеюсь, они пробудут у меня очень долго, потому что я намерен устроить им такую жизнь, что перед смертью они тысячу раз проклянут свою судьбу.
Этого Келли не вынесла. Услышав последние слова, она перепугалась не на шутку.
- Все равно рабы рано или поздно умирают, – вмешиваясь в разговор, глухо пробормотал Эдгар заплетающимся от выпитого вина языком. – Солнце, лихорадка... – Он налил себе еще бокал.
Мигель и рта не открыл, его ответом было молчаливое презрение. А, собственно, чем еще он мог их оскорбить? Однако Мигель дал себе клятву, что они ему за все заплатят, все вместе, и каждый из них по отдельности.
- Хорошо, Николас, – сказал Себастьян, – можешь увести их. Завтра их ждет тяжелый день – лущение стерни на западных полях. Только не снимай с них цепей, им так нравятся эти браслеты… – добавил Колберт, когда они уже выходили из столовой, и расхохотался над собственной шуткой.
Диего опустил голову и пошел к двери, а Мигель повернулся и процедил сквозь зубы, с трудом сохраняя спокойный тон, и глядя прямо на Келли:
- Очень жаль. Когда мне приказали вымыться, я подумал, что Вы решили использовать меня согласно нашему разговору, миледи.
Вирхиния зажала рот руками, а Келли, вздрогнув от неожиданности, подскочила на стуле. Взгляды дяди и Эдгара метнулись к ней.
- Что он имел в виду?
- Я… я… не знаю.
- Неужели Вы не помните, миледи? – с издевкой продолжал Мигель.
Диего, со своей стороны, усердно молился, чтобы брат побыстрее закрыл свой рот. Ради всего святого! Неужели он снова сошел с ума? Подобная дерзость могла привести его прямиком к столбу наказаний.
Келли не дышала – она не могла поверить в происходящее. Это казалось кошмарным сном. Безрассудная отвага этого человека лишила сидящих за столом людей дара речи; все, молча, ждали. Келли посмотрела Мигелю прямо в глаза. В них был какой-то особенный блеск – смесь насмешки и пугающей ее ярости. Что он искал? Если она все расскажет, его могут даже убить. Вирхиния незаметно толкнула ее под столом ногой, и этот толчок привел Келли в чувство.
- Я увидела его в полях, дядя. – Келли старалась не разозлиться. Она протянула руку, чтобы взять пирожное. Ее пальцы дрожали, и она не могла скрыть эту предательскую дрожь. – Говорят, испанцы знают толк в лошадях, и я подумала, что он объездит того жеребца, что ты подарил мне месяц назад. Он еще очень горячий.
Хмурые морщинки на лбу Колберта разгладились и потеряли свою суровость, да и сам он, похоже, расслабился.
- Я купил это отребье не для того, чтобы он занимался лошадьми, Келли. Поищи себе другого.
- Это была всего лишь задумка, дядя, – примирительно проворковала Келли.
- В другой раз, миледи, – успел сказать Мигель, сопроводив свои слова легким поклоном.
morderse el carrillo – прикусить язык в фигуральном смысле
cejo – здесь: хмурые морщины
|
