Ньевес Идальго - Черный Ангел. Глава. 6
| Kelly bebió un poco de refresco y lamentó el espectáculo. – Odio esas subastas. La muchacha sentada frente a ella asintió y sirvió un poco más de limonada para ambas. – Yo también -confirmó-. Pero la vida en Port Royal es así. Nosotras no podemos cambiarla. Tu tío y mi padre, como los demás, necesitan trabajadores. Mano de obra. ¿Quién iba a plantar y recolectar de no tener esclavos? – Lo sé, Virginia, pero… ¡es tan mezquino! ¡Tan inhumano! Exponer a hombres y mujeres de esa forma, como si fuesen caballos, es humillante. Tanto para ellos como para quienes los compran. – Los terratenientes no lo ven así. – No. No lo ven -susurró, con un deje de sarcasmo-. En realidad, no ven nada. Me han parecido bestias. Me he sentido… degradada como persona, Virginia. Avergonzada. ¡No entiendo por qué mi tío y mi primo Edgar insisten en que los acompañe! Le he escrito a mi padre. Quiero irme de esta isla y quiero hacerlo ya. No admito la esclavitud. Si pudiera… – Pero no puedes -la cortó, adivinando por dónde iban los pensamientos de su amiga-. Ni tú ni yo podemos hacer nada. Y debes acatar la decisión de tu padre. – ¡Él no tiene idea de lo que es esto! -estalló Kelly-. Pero ya me he encargado yo de ponerle sobre aviso. Y te aseguro que aunque tenga que vender mis joyas para procurarme un pasaje en un barco, pienso salir de Jamaica. ¡Al infierno las órdenes de mi padre! – Sin embargo, yo doy gracias por tenerte aquí. – Te aseguro que vengo a la ciudad sólo por verte. De otro modo, no saldría de mi cuarto. Todo esto apesta. – Y yo te lo agradezco. Aquí no hay muchas diversiones para una muchacha. Y sin tu compañía… También a mí me gustaría dejarlo todo y marchar a Inglaterra. – Donde existe un gobierno podrido que permite la esclavitud en muchos de sus dominios - apostilló Kelly. – El mundo es imperfecto, amiga mía. – ¡El mundo es un basurero! -remató ella-. ¿De veras te irías a Inglaterra? Podrías venir conmigo. Los ojos de Virginia, grandes y oscuros, cobraron repentina vida. – ¿Tú crees? – ¿Por qué no? Tu padre no se opondría si me acompañas. Y si acabo por escaparme, me gustaría tenerte como compañera de aventura. Cuando lleguemos a Londres, puedes vivir en mi casa. Estoy segura de que mi madre estaría encantada contigo. – No sé… Tú eres muy decidida, Kelly, pero yo no me caracterizo precisamente por la osadía. Y mi padre me necesita. – Tu padre no necesita tus cuidados, como mi tío no necesita los míos. Se valen por sí mismos. Si quieres mi opinión… – Prefiero que no me la des -se anticipó Virginia-. Me la imagino. – Bueno, pues piénsalo. Lo pasaríamos bien en Londres. Incluso con un gobierno corrupto, la ciudad no es Port Royal. Allí hay fiestas. Y hombres muy guapos. A Virginia el pícaro comentario le sonó a gloria. – ¿Crees que podría encontrar un marido como Dios manda? – ¡Por descontado! Y te librarías de ese pesado de Beith, que te persigue como una sombra. A Virginia se le agrió el gesto cuando Kelly hizo mención del tipo. Desde hacía más de un año, Beith era una auténtica losa. Pretendía a toda costa comprometerse con ella. Por fortuna, su padre estaba dándole largas al asunto. Pero la joven temía que, tarde o temprano, acabara por acceder. Beith era un hombre poderoso y muy rico. Cuarenta años, viudo. Ningún impedimento, por tanto, para elegir nueva esposa. Sabía que a su padre le agradaba aquella posible unión. – Ese hombre me desagrada -le confesó-. Quiero encontrar a alguien más joven. Y más guapo. Esa condenada verruga que tiene al lado de la oreja me da escalofríos. Kelly Colbert estalló en carcajadas, coreadas por su amiga. Continuaron despellejando a su pretendiente y, un poco más tarde, Kelly se despidió. – He de irme ya. Seguramente mi tío estará echando espuma por la boca. Si ha conseguido nuevos trabajadores para «Promise», querrá regresar cuanto antes. Aunque supongo que a Edgar le agradaría más quedarse unas horas en Port Royal, jugándose el dinero a las cartas. Virginia la acompañó hasta la puerta, y una vez allí, comentó: – ¿Dices que iba a comprar esclavos? – Virginia, odio esa palabra. – Que la odies no elimina la realidad de lo que son. Volviendo al tema, Kelly, tu tío estaba dispuesto a venderle diez braceros a mi padre la semana pasada. ¿Entendí mal cuando dijo que le sobraban… trabajadores? – Cuando me he marchado del mercado, se interesaba por dos españoles. Y ha pujado por ellos. Los ojos castaños de su amiga se ensombrecieron aún más. – No ha dejado su odio atrás, ¿verdad? – No. No ha olvidado, Virginia. En lo que se refiere a los españoles, su obsesión sigue latente, es casi enfermiza. Según me contaron, juró vengarse de ellos cuando mi primo Leo murió en una batalla en el mar. -Se le ensombreció el semblante-. Y si ha acabado comprando a esos dos hombres, temo por ellos. Sobre todo, por uno de ellos. – ¿Por qué? – No lo sé. -Un presentimiento la aturdía-. Deberías haberlo visto. Sus ojos despedían cólera. ¡Ha arremetido contra el vendedor cuando éste ha abofeteado a su compañero! – ¡Dios! ¿Le… le han golpeado… allí mismo? – Mi tío no lo ha permitido, afortunadamente. Según sus propias palabras, no compraría mercancía deteriorada -dijo con gesto de asco-. Creo que se reserva ese placer. Virginia detectó algo nuevo en los ojos azules de su amiga. – Parece que la subasta te ha impactado. ¿Cómo es ese hombre? Juraría que te ha impresionado. Kelly lo pensó antes de responder. ¿Cómo era? ¿Cómo definir a un ser humano atado, apenas vestido, expuesto y degradado como persona? – Físicamente magnífico -acabó por decir. – ¿Has dicho magnífico? – Alto y moreno. Delgado, pero musculoso. Y sus ojos… Nunca he visto unos iguales. Parecía que le importara muy poco lo que lo rodeaba. Como si… Como si el hecho de vivir o morir careciera de importancia. Y no me ha dado la impresión de que se lo pueda retener fácilmente como esclavo. Virginia cogió la sombrilla que le entregaba un lacayo y se la pasó a Kelly. Se conocían desde hacía poco, pero ya podía apreciar alguna de las emociones de su amiga. El individuo en cuestión debía de ser algo especial si se le avivaban así las pupilas cuando hablaba de él. Lástima que no se tratara más que de un esclavo. – ¿Cuándo te veré de nuevo? -preguntó, variando el hilo de sus pensamientos. – En cuanto me sea posible. – Por favor, que sea pronto -le rogó. Se besaron y Kelly se subió al landó donde aguardaba pacientemente el cochero de su tío. Cuando se puso en marcha y le hizo un último saludo, Virginia rezó para que, finalmente, Colbert no hubiera comprado a los españoles. No sabía la causa, pero intuía problemas. Jamaica era una de las islas del Caribe, rodeada de un gran arrecife de coral, y se orientaba en dirección este-oeste. De orografía maciza y compacta, con montañas bajas y rodeadas por valles exuberantes que refrescaban los vientos alisios, procurando una temperatura agradable todo el año. En uno de esos valles se hallaba enclavada la hacienda de Sebastian Colbert, presidida por una casa de estilo británico con columnas porticadas. La isla había sido descubierta por Cristóbal Colón el 3 de mayo de 1494 y en aquel tiempo se la llamó Santiago por parte de los españoles y Xaymaca (isla de los manantiales) por los arahuacos. Hasta 1655 estuvo ocupada por la Corona española, pero luego pasó a manos británicas. Las plantaciones de tabaco, café y caña de azúcar eran su principal fuente de ingresos. Eso había motivado que los hacendados requirieran la llegada de esclavos, sobre todo africanos, aunque siempre había algún blanco caído en desgracia, como era el caso de Diego y Miguel de Torres. «Promise», la hacienda de Colbert, se dedicaba en gran medida a la caña de azúcar. Montados en la parte trasera de un destartalado carro, Miguel no dejó de observar lo extraordinario del lugar. En otras circunstancias, aquella tierra incluso le hubiera agradado. Árboles de mirto, orquídeas, ananás, yuca, helechos y plátanos. Y campos extensos y cuidados, rebosantes de naturaleza viva. Eso sí, salpicados por decenas de esclavos que doblaban la espalda bajo la mirada de los capataces. Llegaron a su destino y los obligaron a bajar a empellones en una especie de plazoleta, alrededor de la cual se levantaban chozas construidas con barro y paja. A empujones también, tuvieron que entrar en una de ellas, donde les desataron las manos para amarrarlos a una argolla fijada al poste central del habitáculo, donde los abandonaron. Diego se dejó caer al suelo y se apoyó en el eje de la choza. – Y ahora ¿qué? – Ahora, esperaremos -le dijo Miguel, tomando asiento a su lado. – No me gusta ese sujeto. – ¿A quién te refieres? – Al fulano gordo que nos ha comprado. No me ha gustado su modo de mirarnos. – Nos ve como lo que somos, Diego: carne vigorosa para sus campos de caña. El más joven se removió, inquieto, pero Miguel se tumbó sobre la tierra apisonada y cerró los ojos, ajustando su postura a lo que le permitía la brevedad de la cadena. – Duerme un poco, renacuajo. Descansemos mientras podamos, porque me temo que de ahora en adelante, vamos a hacerlo muy poco. Hasta que escapemos. – ¿Escapar? – No pienso morir como esclavo. -Apenas se lo oía, pero Diego supo que hablaba en serio-. He dicho escapar, sí. Y vamos a hacerlo a la primera oportunidad. – ¡Por las llagas de Cristo! Estamos encadenados en una maldita isla inglesa, y no se vislumbra ningún barco a la vista… – No seas necio. Si quieren que trabajemos, tendrán que soltarnos. Estamos en una isla, sí. Y como todas, tendrá infinidad de calas y playas. En cuanto al barco… ya veremos. – ¿Es que piensas robar uno? -replicó sarcástico. – Quizá. – Estás loco, Miguel. – ¡Loco, sí! -Se incorporó de golpe-. Loco de ira, Diego. ¡De odio! Esos cabrones mataron a Carlota, le partieron el cuello sin contemplaciones. ¡Voy a vengarme como sea! Pagarán por lo que le hicieron a ella y por lo que nos están haciendo a nosotros. Diego lo miró con lástima. Hasta entonces, su hermano había sido un ejemplo de coraje, pero siempre con temple. Ahora, allí, se expresaba como si fuera otra persona. Temió por él. Temió, sí, porque si se empecinaba en mostrarse altanero, los capataces de su actual amo no iban a tener consideración y presentía la habilidad con que manejarían el látigo. – Al menos, sé prudente hasta que podamos escapar -le rogó. Miguel le respondió con frialdad: – Todo lo prudente que haga falta hasta que pueda cortarles el cuello a unos cuantos ingleses. |
Келли отпила лимонада и посетовала на виденное ею действо: - Ненавижу эти торги. Девушка, сидящая перед ней, кивнула и подлила обеим освежающего. - Я тоже, – подтвердила она, – но такова жизнь в Порт-Рояле, и мы не можем ее изменить. Твоему дяде и моему отцу так же, как и всем остальным, нужны рабочие руки. Кто из плантаторов будет высаживать растения, выращивать и собирать урожай, если у него нет рабов? - Я понимаю, Вирхиния, но... это так подло! Так бесчеловечно! Выставлять на торги, как лошадей, мужчин и женщин в равной степени унизительно для тех, кого продают, и для тех, кто покупает. - Землевладельцы смотрят на это по-другому. - Смотрят, – язвительно прошептала Келли. – На самом деле они вообще никак не смотрят и ничего не замечают. Они показались мне варварами, дикарями. Я чувствовала себя... униженной как личность. Мне было стыдно, Вирхиния. Не понимаю, зачем дядя и двоюродный брат Эдгар так настаивали, чтобы я ехала с ними! Я написала отцу. Я хочу убраться с этого острова, и побыстрее. Я не признаю рабства. Если бы я могла... - Но ты не можешь, – прервала ее Вирхиния, угадав ход мыслей своей подруги. – Ни ты, ни я не можем ничего поделать, и ты должна уважать решение своего отца. - Он знать не знает, что это такое! – негодующе выпалила Келли. – Ну так я взяла на себя труд уведомить его об этом. И к черту все приказы отца! Уверяю тебя, я собираюсь уплыть с Ямайки, даже если мне придется продать все свои драгоценности, чтобы раздобыть себе билет на корабль. - И все же я так благодарна судьбе за то, что ты здесь, со мной. - Поверь, я приехала в город только для того, чтобы встретиться с тобой, иначе я не вышла бы из своей комнаты. Все это скверно пахнет. - Я так признательна тебе. Для девушки здесь не очень много развлечений, и без тебя... мне тоже хотелось бы все бросить и отправиться в Англию. - В которой существует прогнившая власть, разрешающая рабство во многих своих владениях, – заметила Келли. - Что делать, подружка? Мир несовершенен. - Мир это помойка, – довершила Келли. – Кстати, ты и правда поехала бы в Англию? В таком случае ты могла бы поплыть вместе со мной. Большие темные глаза Вирхинии вдруг ожили. - Ты так считаешь? - А почему нет? Думаю, твой отец не станет возражать, если ты поедешь со мной. И если мне удастся сбежать отсюда, то хотелось бы, чтобы ты была моей компаньонкой по приключениям. Когда мы прибудем в Лондон, ты можешь жить у меня. Мама будет рада тебе, я уверена. - Я не знаю... Ты такая решительная, Келли, а мне как раз отваги и не хватает. К тому же я нужна отцу. - Твой отец не нуждается в твоих заботах, так же как мой дядя – в моих. Они и сами о себе позаботятся. Если хочешь знать мое мнение... - Лучше ничего не говори, я и так представляю, что ты скажешь, – опередила подругу Вирхиния. - Хорошо, но ты все же подумай об этом. В Лондоне мы неплохо провели бы время. Несмотря на продажное правительство, Лондон не чета Порт-Роялю. Там весело. И мужчины там очень красивые. Последнее озорное заявление подруги прозвучало для Вирхинии как благодать божия. - Ты считаешь, что там я могла бы найти себе мужа, как велит господь? - Разумеется, могла бы! И избавилась бы от этого скучного Бейта, который следует за тобой, точно тень. При упоминании Бейта Вирхиния поморщилась, как от кислого лимона. Бейт собирался любой ценой жениться на ней, и уже больше года был тверд как кремень в своем намерении. К счастью, отец Вирхинии пока откладывал решение этого вопроса, но девушка боялась, что рано или поздно, он даст свое согласие. Бейт был влиятельным и очень богатым сорокалетним вдовцом и, следовательно, ничто не мешало ему выбирать себе новую жену. Вирхиния понимала, что отцу был по душе этот возможный союз. - Этот человек мне не нравится, – призналась Вирхиния. – Я хочу найти кого-нибудь помоложе и покрасивее. Его противная бородавка около уха наводит на меня ужас. Подруги весело рассмеялись. Они еще немного посудачили о незадачливом ухажере, а затем Келли Колберт начала прощаться. - Мне пора идти, – сказала она, – дядя и так будет ругаться на чем свет стоит. Если ему удалось заполучить новых работников для “Подающей надежды”, то ему наверняка захочется вернуться, как можно раньше. Впрочем, думается мне, Эдгар пожелает остаться в Порт-Рояле на несколько часов, чтобы выиграть денег, играя в карты. Вирхиния проводила подругу до двери и неожиданно спросила: - Так ты говоришь, что он собирался купить рабов? - Вирхиния, я ненавижу это слово. - Келли, от того, что ты ненавидишь слово, в жизни ничего не меняется, – рабы существуют. Так вот, возвращаясь к теме, скажу, что на прошлой неделе твой дядя собирался продать моему отцу десятерых работников. Я не совсем поняла, когда он это сказал. У него что, есть лишние... рабочие руки? - Когда я уходила с торгов, он интересовался двумя испанцами и торговался за них. Каштановые глаза подружки еще больше потемнели и выглядели печальными. - Он продолжает их ненавидеть, да? Его вражда не осталась в прошлом? - Да, Вирхиния, он ничего не забыл. Дядя подсознательно одержим испанцами, это почти болезнь. Судя по тому, что мне рассказали, он поклялся отомстить им за гибель в морском сражении моего кузена Лео. – Лицо Келли погрустнело. – Если, в конце концов, дядя купит этих двоих людей, то мне страшно за них. Особенно за одного из них. - Почему? - Не знаю. – Девушку тревожило смутное предчувствие. – Тебе нужно было видеть его. От ярости его глаза метали молнии. Он набросился на продавца, когда тот залепил его товарищу пощечину! - О, боже!.. Его... избили... прямо там? - Нет, к счастью, дядя не позволил. Судя по его собственным словам, дядя не станет покупать испорченный товар, – ответила Келли, передернувшись от отвращения. – Думаю, это удовольствие он бережет для себя. Вирхиния отметила что-то новое в голубых глазах своей подруги. - Кажется, торги произвели на тебя немалое впечатление. Какой он, этот человек? Я поклялась бы в том, что он тебя заинтересовал. Келли призадумалась, прежде чем ответить. Каким он был? Как описать связанного, едва одетого, униженного и выставленного на позор человека? - Он великолепно сложен и красив. - Ты сказала, великолепен и красив? - Высокий, смуглый. Он худощав, но мускулист. А глаза... Я никогда не видела таких глаз. Казалось, он не придавал большого значения тому, что его окружало, словно... Словно жизнь или смерть были ему безразличны. И у меня сложилось впечатление, что ему, как рабу, будет очень нелегко сдерживать себя. Вирхиния взяла протянутый слугою зонтик и подошла к Келли. Они познакомились недавно, но Вирхиния уже могла определить душевное состояние подруги. Этот самый мужчина должен был быть каким-то особенным, если глаза Келли так блестели, и она сама так оживилась, когда говорила о нем. Жаль, что речь шла всего лишь о рабе. - Когда я снова увижу тебя? – спросила Вирхиния, меняя ход своих мыслей. - При первой же возможности. - Дай бог, чтобы это было поскорее, – взмолилась Вирхиния. Подруги расцеловались, и Келли села в ландо, в котором ее терпеливо ожидал дядюшкин кучер. Когда ландо тронулось с места, Вирхиния помахала подруге на прощание рукой, горячо молясь при этом, чтобы Колберту не удалось купить испанцев. Она интуитивно предчувствовала проблемы, хотя и не знала их причину. Ямайка, один из островов Карибского моря, был окружен большим коралловым рифом, протянувшимся с востока на запад. По рельефу остров представлял собой монолитное плато с невысокими горами, находящимися в окружении плодородных, буйно заросших долин, обдуваемых весь год легкими прохладными ветрами. Словом, климат на острове был вполне благоприятным. В глубине одной из таких долин располагалось поместье Себастьяна Колберта с господским домом, выстроенном в британском стиле с галереями и колоннами. Остров был открыт Христофором Колумбом 3 мая 1494 года. В те времена испанцы называли его Сантьяго, а арамейцы – Хаймака, или Остров Родников. До 1655 года остров находился под владычеством испанской короны, а затем перешел в руки британцев. Основным источником доходов служили плантации табака, кофе и сахарного тростника. Это объясняло причину повышенного спроса плантаторов на доставку рабов, особенно африканцев, хотя среди них всегда оказывался какой-нибудь попавший в беду белый, как это было в случае Диего и Мигеля де Торресов. В поместье Колберта “Подающая надежды” в огромных количествах выращивали сахарный тростник. Сидя сзади на раздолбанной, полуразвалившейся телеге, Мигель примечал все особенности местности. При других обстоятельствах эта удивительная земля, вероятно, полюбилась бы ему. Миртовые деревья, орхидеи, ананасы, маниока, папоротники и бананы... И бескрайние, заботливо возделанные поля, наполненные природной жизнью, засеянной дюжинами рабов, гнущих спину под неусыпными взглядами надсмотрщиков. По приезде в поместье братьев стащили с телеги и силком отволокли на своего рода площадку, вокруг которой были слеплены хибарки из глины и соломы. Пинками и тычками их втолкнули в одну из хижин и там развязали руки, чтобы тут же привязать к кольцу, прикрепленному к столбу в середине убогого жилища, а затем оставить их одних. Диего повалился на землю и прислонился к столбу. - И что теперь? - Будем ждать, – ответил Мигель, садясь рядом. - Не нравится мне этот тип. - Ты о ком? - Об этом толстяке, который нас купил. Мне не понравилось, как он смотрел на нас. - Он смотрел на нас как на могучее, крепкое быдло для его тростниковых полей, а мы и есть рабочий скот. Младший брат беспокойно дернулся, а Мигель улегся на жесткую, утрамбованную землю, пристроившись поудобнее, насколько позволяла длина цепи, и закрыл глаза. - Поспи немного, малыш. Давай отдыхать, пока можем. Боюсь, что с этого момента и впредь, мы будем мало отдыхать до тех пор, пока не сбежим. - Сбежим? - Я не собираюсь подыхать рабом, – слова Мигеля были едва слышны, но Диего знал, что брат говорит серьезно. – Да, я сказал, сбежим, и мы сделаем это при первой возможности. - Мигель, ради всего святого! Мы связаны по рукам и ногам на этом проклятом английском острове, и вокруг не видно ни одного корабля… - Не будь дураком. Если они хотят, чтобы мы работали, им придется развязать нас. Да, мы на острове, и что же? Как на всех других островах, на этом есть множество бухт и пляжей. А что касается корабля… там видно будет. - Ты думаешь угнать один? – насмешливо заметил Диего. - Возможно. - Ты сошел с ума, Мигель. - Да, сошел! – Мигель рывком приподнялся с земли. – Я сошел с ума от гнева, Диего. От гнева и от ненависти! Эти выродки убили Карлоту, без всякого снисхождения сломав ей шею. И я любым способом отомщу им! Они дорого заплатят за то, что сделали с ней, и за то, что делают с нами. Диего с жалостью посмотрел на брата. До сих пор Мигель был образцом смелости и отваги, но он всегда был выдержан и хладнокровен. А здесь и сейчас он выражался так, словно был другим человеком. Диего боялся за старшего брата, потому что тот был упрям в своем высокомерии, а надсмотрщики его теперешнего хозяина не собирались проявлять к нему уважение. Он представлял, с какой ловкостью те станут пороть Мигеля кнутом. - По крайней мере, будь благоразумен до тех пор, пока мы не сможем сбежать, – взмолился Диего. - Я не буду благоразумным до тех пор, пока не смогу перерезать глотки нескольким англичанам, – холодно ответил Мигель. |