Лемони Сникет. "Тридцать три несчастья. Скверное начало" (Una serie de catastróficas desdichadas. Un mal principio). Первая часть из серии рассказов о похождениях трех сирот. Вайолет, Солнышко и Клаус принадлежат к одной семье Бодлер. После ужасного пожара они остаются совершенно одни без крыши над головой. Их опекуном становится местный граф Олаф, который идет на подобный шаг сугубо из корыстных побуждений, стремясь завладеть наследством детей.
Capítulo III |
Глава III |
|
Yo no sé si os habréis dado cuenta, pero a menudo las primeras impresiones son absolutamente equivocadas. Por ejemplo, puedes mirar un cuadro por primera vez y que no te guste nada, pero, después de mirarlo un rato, te puede parecer muy agradable. La primera vez que pruebas el queso gorgonzola te puede parecer demasiado fuerte, pero, cuando eres mayor, es posible que no quieras comer otra cosa que queso gorgonzola. A Klaus, cuando nació Sunny, el bebé no le gustaba lo más mínimo, pero, cuando tuvo seis semanas, los dos eran uña y carne. Tu opinión inicial acerca de casi cualquier cosa puede cambiar con el paso del tiempo. Me gustaría poder deciros que las primeras impresiones de los Baudelaire acerca del Conde Olaf y su casa fueron equivocadas, como suele ocurrir con las primeras impresiones. Pero estas impresiones –que el Conde Olaf era una persona horrible y su casa una deprimente pocilga- eran absolutamente acertadas. Durante los primeros días de la llegada de los huérfanos a la casa del Conde Olaf, Violet, Klaus y Sunny intentaron sentirse como en su casa, pero fue imposible. A pesar de que la casa del Conde Olaf era bastante grande, los tres niños fueron instalados juntos en un dormitorio asqueroso, que solo tenía una cama pequeña. Violet y Klaus se turnaron para dormir en ella, de modo que cada noche uno de ellos estaba en la cama y el otro dormía en el suelo de madera, y el colchón era tan duro que se hacía difícil decir cuál estaba más incómodo. Violet, para hacerle una cama a Sunny, arrancó las cortinas que colgaban de la única ventana del dormitorio y las amontonó, formando así una especie de colchón, justo lo bastante grande para su hermana. No obstante, sin cortinas en la ventana de marco agrietado, el sol entraba por la mañana, y los niños se levantaban todos los días temprano y doloridos. En lugar de armario, había una gran caja de madera, que antes había contenido una nevera y que ahora servía para que los niños guardasen apilada toda su ropa. En lugar de juguetes, libros u otras cosas para que los jóvenes se entretuvieran, el Conde Olaf les había proporcionado un montoncito de piedras. Y la única decoración de las desconchadas paredes era un cuadro enorme y horrible de un ojo, que hacía juego con el del tobillo del Conde Olaf y todos los de la casa. Pero los niños sabían, como estoy seguro de que vosotros sabéis, que los peores sitios del mundo se pueden soportar si la gente que allí habita es interesante y amable. El Conde Olaf no era ni interesante ni amable; era exigente, enojadizo y olía mal. Lo único bueno que se podía decir de él era que no estaba demasiado a menudo en casa. Cuando los niños se levantaban y sacaban sus ropas de la caja de la nevera, entraban en la cocina y encontraban una lista de instrucciones que el Conde Olaf, que a menudo no aparecía hasta la noche, les había dejado. La mayor parte del día la pasaba fuera de la casa, o en la torre, donde los niños tenían prohibido entrar. Las instrucciones que les dejaba eran a menudo tareas difíciles, como volver a pintar el porche trasero o arreglar las ventanas y, en lugar de firmar, el Conde Olaf dibujaba un ojo al pie de la nota. Una mañana su nota decía: «Mi grupo de teatro vendrá a cenar antes de la actuación de esta noche. Tened la cena lista para los diez a las siete en punto. Comprad la comida, cocinadla, poned la mesa, servid la cena, después limpiadlo todo y manteneos alejados de nosotros». Al pie había el ojo de costumbre y debajo de la nota una pequeña suma de dinero para comprar la comida. Violet y Klaus leyeron la nota mientras intentaban comer su desayuno, que consistía en una harina de avena grisácea y llena de grumos, que el Conde Olaf les dejaba cada mañana en un cazo grande en el hornillo. Se miraron consternados. ─Ninguno de nosotros sabe cocinar –dijo Klaus. ─Es verdad –dijo Violet-. Yo sé reparar ventanas y limpiar la chimenea, porque son el tipo de cosas que me interesan. Pero no sé cocinar nada, aparte de tostadas. ─Y a veces quemas las tostadas –dijo Klaus, y se echaron a reír. Los dos se estaban acordando del día en que se habían levantado temprano para prepararles un desayuno especial a sus padres. Violet había quemado las tostadas, y sus padres, al oler el humo, habían corrido escaleras abajo para ver qué ocurría. Cuando vieron a Violet y a Klaus mirando tristemente unas rebanadas de pan chamuscadas, rieron y rieron, e hicieron pancakes para toda la familia. ─Ojalá estuvieran aquí –dijo Violet. No tuvo que explicar que se refería a sus padres-. Ellos nunca nos hubieran dejado en este espantoso lugar. ─Si ellos estuvieran aquí –dijo Klaus, y su voz se fue alzando a medida que se sentía más y más irritado-, para empezar, no estaríamos con el Conde Olaf. ¡Odio esto, Violet! ¡Odio esta casa! ¡Odio nuestra habitación! ¡Odio tener que hacer todas estas tareas y odio al Conde Olaf! ─Yo también le odio –dijo Violet, y Klaus miró a su hermana mayor con alivio. Algunas veces, solo decir que odias algo y que alguien esté de acuerdo contigo puede hacer que te sientas mejor, a pesar de lo terrible de la situación-. Klaus, en este momento odio todo lo que nos pasa –dijo ella-, pero tenemos que mantener los espíritus elevados. Era una expresión que su padre había utilizado a veces y que significaba «intentar estar alegres». ─Tienes razón –dijo Klaus-, pero es muy difícil mantener el espíritu elevado cuando el Conde Olaf no deja de hundirlo una y otra vez. ─¡Jiira! –gritó Sunny, y dio un golpe en la mesa con su cuchara de cereales. Violet y Klaus dejaron se conversación y volvieron a mirar la nota del Conde Olaf. ─Quizá encontremos un libro de cocina y podamos leer cómo se cocina –dijo Klaus-. No debe ser tan difícil hacer una simple cena. Violet y Klaus estuvieron varios minutos abriendo y cerrando los armarios de la cocina del Conde Olaf, pero no encontraron ningún libro de cocina. ─No puedo decir que me sorprenda –dijo Violet-. No hemos encontrado un solo libro en toda la casa. ─Lo sé –dijo Klaus con tristeza-. Echo mucho de menos leer. Algún día tenemos que salir a buscar una biblioteca. ─Pero no hoy –dijo Violet-. Hoy tenemos que cocinar para diez personas. En aquel instante alguien llamó a la puerta principal. Violet y Klaus se miraron inquietos. ─¿Quién en este mundo querría visitar al Conde Olaf? –se preguntó Violet en voz alta. ─Quizá alguien quiere visitarnos a nosotros –dijo Klaus sin demostrar esperanzas. Desde la muerte de los padres de los Baudelaire, la mayoría de los amigos de los huérfanos Baudelaire se habían ido «quedando por el camino», expresión que aquí significa «habían dejado de llamar, de escribir y de pasar a verles, y les habían hecho sentirse muy solos». Ni vosotros, claro, haríamos algo parecido si alguna de las personas que conocemos estuviese pasándolo mal, pero es una triste realidad de la vida que, cuando alguien ha perdido a un ser querido, a veces los amigos le esquivan, justo en el momento en que su presencia es mucho más necesaria. Violet, Klaus y Sunny se dirigieron lentamente hacia la puerta y miraron por la mirilla, que tenía forma de ojo. Se alegraron mucho al ver a Justicia Strauss, y abrieron la puerta. ─¡Justicia Strauss! –gritó Violet-. ¡Qué encantados estamos de verla! Estaba a punto de añadir: «Pase, por favor», pero se dio cuenta de que probablemente Justicia Strauss no querría adentrarse en aquella habitación sucia y oscura. ─Perdonad que no haya avisado antes –dijo Justicia Strauss, mientras los Baudelaire permanecían de pie en la entrada-. Quería saber cómo os habíais instalado, pero tenía un caso muy difícil en el Tribunal Supremo y me ocupaba la mayor parte del tiempo. ─¿Qué tipo de caso era? –preguntó Klaus. Al habérsele privado de la lectura, estaba hambriento de nuevo información. ─No puedo comentarlo –dijo Justicia Strauss-, porque es un caso oficial. Pero puedo deciros que tiene que ver con una planta venenosa y con el uso ilegal de la tarjeta de crédito de una persona. ─¡Yiika! –gritó Sunny, lo que parecía significar: «¡Qué interesante!», aunque, evidentemente, era imposible que Sunny entendiera lo que estaba diciendo. Justicia Strauss bajó la vista, miró a Sunny y rió. ─Yiika, sí señor –dijo, y se agachó para darle una palmadita a la niña en la cabeza. Sunny cogió la mano de Justicia Strauss y la mordió con ternura. ─Eso quiere decir que usted le gusta –explicó Violet-. Muerde muy, muy fuerte si no le gustas o si quieres darle un baño. ─Ya veo –dijo Justicia Strauss-. Bueno, ¿y cómo os van las cosas? ¿Queréis algo? Los niños se miraron y pensaron en todas las cosas que querían. Otra cama, por ejemplo. Una cuna adecuada para Sunny. Cortinas para la ventana de la habitación. Un armario en lugar de una caja de cartón. Pero, claro está, lo que más querían era no tener la más mínima relación con el Conde Olaf. Lo que más querían era volver a estar con sus padres otra vez, en su casa, pero eso, evidentemente, era imposible. Violet, Klaus y Sunny bajaron la mirada con tristeza mientras consideraban la pregunta. Finalmente, habló Klaus: ─¿Podríamos pedir prestado un libro de cocina? El Conde Olaf nos ha mandado hacer la cena esta noche para su grupo de teatro, y no hemos encontrado ningún libro de cocina en toda la casa. ─Por Dios –dijo Justicia Strauss-. Preparar la cena para todo un grupo de teatro parece demasiado para pedírselo a unos niños. ─El Conde Olaf nos da muchas responsabilidades –dijo Violet. Lo que quería decir era «el Conde Olaf es un hombre malvado», pero Violet era una chica bien educada. ─Bueno, ¿por qué no venís a mi casa –dijo Justicia Strauss- y buscáis un libro de cocina que os guste? Los muchachos estuvieron de acuerdo, cruzaron la puerta y siguieron a Justicia Strauss hacia su bonita casa. Ella les guió a través de un elegante vestíbulo que olía a flores, entraron en una habitación enorme y, al ver lo que había en su interior, casi se desmayan de placer, sobre todo Klaus. La habitación era una biblioteca. No una biblioteca pública, sino una biblioteca privada; o sea, una extensísima colección de libros pertenecientes a Justicia Strauss. Había estanterías y más estanterías en todas las paredes, desde el suelo hasta el techo, y más estanterías en medio de la habitación, todas ellas repletas de libros. El único sitio donde no había libros era una esquina, donde había unas sillas grandes y cómodas y una mesa de madera, con unas lámparas encima que parecían perfectas para leer. A pesar de que no era tan grande como la biblioteca de sus padres, era igual de acogedora, y los niños Baudelaire estaban emocionados. ─¡Caramba! –dijo Violet-. ¡Es una biblioteca maravillosa! ─Muchas gracias –dijo Justicia Strauss-. Llevo años reuniendo libros y estoy muy orgullosa de mi colección. Si los tratáis con cuidado, podéis usar todos mis libros, siempre que os apetezca. Vale, los libros de cocina están aquí, en la pared del este. ¿Les echamos una miradita? ─Sí –dijo Violet-, y después, si no le importa, me encantaría mirar cualquier libro que tratara de ingeniería mecánica. Me interesa muchísimo inventar cosas. ─Y a mí me gustaría hojear libros sobre lobos –dijo Klaus-. Últimamente me fascina el tema de los animales salvajes de América del Norte. ─¡Libro! –gritó Sunny, lo que significaba: «Por favor, no olvidéis coger un libro de dibujos para mí». Justicia Strauss sonrió. ─Es un placer encontrar gente joven interesada en la lectura –dijo-. Pero creo que primero deberíamos elegir una buena receta para la cena, ¿no os parece? Los niños asintieron y durante treinta minutos más o menos leyeron con detenimiento varios libros de cocina que Justicia Strauss les iba recomendando. Pera deciros la verdad, los tres huérfanos sentían tal emoción al estar fuera de la casa del Conde Olaf y en aquella agradable biblioteca que estaban un poco distraídos y no eran capaces de concentrarse. Pero al final Klaus encontró una receta que parecía deliciosa y fácil de preparar. ─Escuchad esto –dijo- «Puttanesca.» Es una salsa italiana para pasta. Todo lo que tenemos que hacer es meter en un cazo olivas, alcaparras, anchoas, ajo, perejil picado y tomates para hacer la salsa, y cocer los espaguetis. ─Parece fácil –dijo Violet. Y los huérfanos Baudelaire se miraron. Quizá, con la amable Justicia Strauss y su biblioteca, a los niños les iba a resulta tan fácil montarse unas vidas agradables como preparar salsa putanesca para el Conde Olaf. |
Не знаю, замечали ли вы, что первые впечатления часто бывают обманчивыми. Вы, например, впервые смотрите на какую-то картину, и она вам совершенно не нравится. Но, присмотревшись, вы находите, что она совсем недурна. Когда впервые вы пробуете горгонзолу (это такой голубой сыр с плесенью), он вам может показаться чересчур острым, но с возрастом вам может захотеться есть исключительно сыр с плесенью. Клаусу, когда Солнышко только родилась, она совсем не понравилась, но к тому моменту, как ей исполнилось шесть недель, их было уже не разлить водой. И так со временем может перемениться ваше первоначальное мнение по любому поводу. Хотелось бы мне сказать вам, что первое впечатление у детей от Графа Олафа и его дома тоже оказалось неверным. Но, увы, их впечатление, что Граф Олаф кошмарный тип, а дом его - удручающе грязный свинарник, было абсолютно правильным. Первые несколько дней после вселения к Графу Олафу Вайолет, Клаус и Солнышко очень старались почувствовать себя как дома, но из этого ничего не вышло. Дом у Графа Олафа был вполне просторный, но он почему-то поместил всех в одну грязную спальню с одной небольшой кроватью. Вайолет с Клаусом спали на ней по очереди, так что каждую ночь кто-то спал на кровати, а кто-то на твердом дощатом полу. Однако матрас на постели был такой комкастый, что еще неизвестно, кому было хуже. Чтобы устроить постель для Солнышка, Вайолет пришлось снять с единственного окна в спальне пыльную штору и сложить ее в несколько раз, устроив таким образом подобие гнезда как раз по размерам маленькой сестры. Зато без занавески солнце с раннего утра светило в комнату через треснувшее оконное стекло, так что дети просыпались рано и совершенно разбитые. Вместо стенного шкафа в комнате имелся большой картонный ящик из-под холодильника, и туда-то кучей, одна вещь на другую, дети складывали свою одежду. Вместо игрушек, книг и прочих развлечений Граф Олаф приготовил для них груду булыжников. А единственным украшением на облезлых стенах было огромное уродливое изображение глаза - точно такое, как на щиколотке у Графа Олафа и повсюду в доме. Дети знали, как наверняка знаете и вы, что самые скверные условия жизни переносить легче, если рядом с вами интересные и добрые люди. Граф Олаф не был ни интересным, ни добрым: он был требовательным, раздражительным, и от него дурно пахло. Единственно, что можно сказать в его пользу, - он редко бывал дома. Проснувшись поутру и вытащив свою одежду из ящика, дети шли на кухню и там находили оставленный Графом Олафом список распоряжений. Сам он частенько являлся домой только глубокой ночью. Большую часть дня он проводил вне дома или же наверху в башне, куда детям ходить запрещалось. Задания он обычно давал им труднейшие: к примеру, перекрасить заднее крыльцо или же починить окна. Вместо подписи Граф Олаф рисовал внизу записки глаз. И вот однажды оставленная им записка гласила: «Моя труппа зайдет пообедать перед вечерним представлением. Вы должны купить продукты, приготовить их, накрыть на стол, подать обед, убрать со стола и не путаться у нас под ногами». Внизу, как обычно, красовался глаз, а на столе под запиской к лежала небольшая сумма денег на покупки. Вайолет и Клаус прочитали записку за завтраком, состоявшим из серой с комками овсяной каши, какую Граф Олаф оставлял им каждое утро в кастрюльке на плите. Прочтя, они в испуге уставились друг на друга. - Мы же не умеем готовить, - сказал Клаус. - Верно, - вздохнула Вайолет. - Я знаю, как починить окна и как прочистить дымоход, только потому, что меня такие вещи интересуют. Но я не умею готовить ничего, кроме тостов. - И то иногда их сжигаешь, - подхватил Клаус, и они улыбнулись. Оба вспомнили, как однажды встали пораньше, чтобы приготовить завтрак специально для родителей. Тост у Вайолет сгорел, и родители, почуяв гарь, прибежали сверху посмотреть, в чем дело. Когда их глазам предстали Вайолет и Клаус, в отчаянии глядевшие на угольки сгоревшего хлеба, они долго хохотали, а потом напекли оладий на всю семью. - Вот бы они были тут, - вздохнула Вайолет. Не требовалось объяснять, кого она имеет в виду. - Они бы не отправили нас в это ужасное место. - Будь они тут, - от волнения голос у Клауса звучал все громче, - мы бы вообще не оказались у Графа Олафа. Ненавижу я тут все, Вайолет! Ненавижу дом! Ненавижу нашу комнату! Ненавижу эти задания! Ненавижу Графа Олафа! - Я тоже, - сказала Вайолет, и Клаус с облегчением посмотрел на старшую сестру. Бывает так - просто скажешь, что ненавидишь что-то, а кто-то с тобой согласится, и тебе сразу полегчает, хотя ситуация и останется такой же ужасной. - Мне ненавистна наша теперешняя жизнь, Клаус, - продолжала Вайолет, - но нам остается одно - держать голову над водой. Это выражение любил повторять их отец, и означает оно - «постараться не падать духом». - Ты права, - согласился Клаус. - Только очень трудно держать голову над водой, когда Граф Олаф толкает ее под воду. - Джук! - выкрикнула Солнышко, колотя ложкой по столу. Вайолет и Клаус опомнились и поскорей вернулись к обсуждению записки Графа Олафа. - Вот если бы найти поваренную книгу и почитать ее, - предложил Клаус. - Наверное, не так уж трудно приготовить что-нибудь простое. Несколько минут дети открывали и закрывали кухонные шкафчики, но никаких поваренных книг не обнаружили. - Нисколько не удивляюсь, - заметила Вайолет. - Мы вообще ни одной книги в доме не видали. - Да, - печально поддакнул Клаус, - а мне так не хватает книжек. Надо будет на днях пойти поискать библиотеку. - Но не сегодня, - одернула его Вайолет. - Сегодня мы должны приготовить обед на десять человек. В эту минуту с улицы раздался стук в дверь. Вайолет и Клаус с волнением уставились друг на друга. - Кому могло вздуматься навещать Графа Олафа? - с недоумением произнесла Вайолет. - А может, кому-то захотелось повидать нас? - без особой надежды предположил Клаус. С тех пор как Бодлеры-родители умерли, большинство бодлеровских друзей исчезли, что в данном случае означает «они перестали звонить, писать и заходить к сиротам, отчего те чувствовали себя очень одиноко». Мы-то с вами никогда бы так не поступили со своими горюющими знакомыми, но такова уж жестокая правда жизни: стоит кому-то потерять близкого человека, и друзья нередко начинают его избегать, хотя именно тут и требуется их присутствие. Вайолет, Клаус и Солнышко медленно приблизились к входной двери и посмотрели в глазок, который, естественно, имел форму глаза. С какой же радостью они увидели судью Штраус, которая глядела на них с той стороны. Они распахнули дверь. - Судья Штраус! - вскричала Вайолет. - Как мы рады вас видеть! - Она хотела добавить: «Заходите, пожалуйста», но спохватилась, что судье Штраус, возможно, будет неприятно входить в грязную, темную комнату. - Простите, что не зашла к вам раньше, - сказала судья Штраус детям, неловко топтавшимся в дверях. - Я все собиралась взглянуть, как вы тут устроились на новом месте, но в суде как раз проходило очень трудное дело, и оно отнимало у меня почти все время. - А в чем оно заключается? - осведомился Клаус. Поскольку он был лишен чтения книг, он жаждал любой информации. - Я, в общем-то, не имею права это обсуждать, - ответила судья Штраус, - оно касается должностных лиц. Могу только сказать, что речь идет о ядовитом растении и незаконном использовании кредитной карточки. - Йи-ика! - выкрикнула Солнышко, как будто хотела сказать: «Как интересно!», хотя, конечно, вряд ли она поняла, о чем шел разговор. Судья Штраус опустила глаза. - Вот именно. - Она засмеялась и протянула руку, чтобы погладить девочку по голове. Солнышко тут же схватила ее руку и легонько куснула. - Это значит, вы ей нравитесь, - объяснила Вайолет. - Она очень больно кусается, когда ей кто-то не нравится или когда ее купают. - Понятно, - отозвалась судья Штраус. - И как же вы поживаете? Нет ли чего-нибудь, чего бы вам хотелось? Дети переглянулись. Они перебрали в уме все, чего бы им хотелось. Например, еще одну кровать. Настоящую детскую кроватку для Солнышка. Занавеску на окно. Стенной шкаф вместо картонного ящика. Но больше всего им, естественно, хотелось никогда, ни под каким видом не иметь дела с Графом Олафом. Хотелось снова жить с родителями в родном доме. Но это было невозможно. Поэтому все трое грустно уставились в пол, раздумывая над вопросом. Наконец Клаус ответил: - Нельзя ли взять у вас поваренную книгу? Граф Олаф велел нам приготовить сегодня к вечеру обед для его труппы, а поваренной книги в его доме мы не нашли. - Вот так штука! - воскликнула судья Штраус. - Приготовить обед на целую театральную труппу! По-моему, это значит взваливать на детей слишком большой груз. - Граф Олаф возлагает на нас большую ответственность. - На самом деле Вайолет хотелось сказать: «Граф Олаф очень плохой человек», но она была девочка воспитанная. - Хорошо, почему бы вам в таком случае не пройти два шага до моего дома и не подобрать себе подходящую поваренную книгу? Дети с готовностью отправились вслед за судьей Штраус в ее опрятный домик. Она провела их через нарядный холл, где пахло цветами, в огромную комнату, и, когда они увидели, что там находится, они чуть в обморок не упали от восторга, особенно Клаус. Потому что это была библиотека. Не публичная, а частное собрание книг, принадлежащее судье Штраус. Полки шли вдоль каждой стены от пола до потолка, отдельные полки стояли в разных местах комнаты, а также посредине комнаты. Единственным местом без книг был один из углов, где стояли несколько удобных на вид стульев и деревянный столик, а над ними свисали лампы - идеальное место для чтения. Не такая большая библиотека, как у родителей, но такая же уютная, и бодлеровские дети пришли в полный восторг. - Вот это да! - вскричала Вайолет. - Какая замечательная библиотека! - Большое спасибо, - поблагодарила судья Штраус. - Я собирала ее много лет и очень горжусь своим собранием. Можете брать какие угодно книги и когда угодно. Поваренные вот тут, на восточной стенке. Взглянем на них? - Да, - сказала Вайолет, - а потом, если вы не против, я бы ужасно хотела взглянуть на книги по машиностроению. Мой главный интерес в жизни - изобретение механических вещей. - А я бы хотел поискать книги про волков, - добавил Клаус, - последнее время меня увлекает тема диких животных Северной Америки. - Каги! - выкрикнула Солнышко, что означало: «Не забудьте взять для меня книгу с картинками!» Судья Штраус улыбнулась. - Приятно встретить молодежь, которая так любит читать, - сказала она. - Но сперва, пожалуй, стоит поискать подходящий рецепт, как вам кажется? Дети согласились с ней и полчаса изучали поваренные книги, которые отбирала для них судья Штраус. По правде говоря, дети пришли в такое возбуждение оттого, что вместо дома Графа Олафа оказались в этой уютной библиотеке, что никак не могли сосредоточиться на кулинарной теме. Наконец Клаус нашел блюдо, которое показалось ему восхитительным и не требовало особых трудов. - Послушайте-ка, - сказал он. - «Путтанеска». Итальянский соус для спагетти. Надо всего лишь потушить в масле оливки, каперсы, анчоусы, чеснок, нарубленную петрушку и томаты в кастрюльке и сварить отдельно макароны. - Как будто легко, - согласилась Вайолет, и бодлеровские дети обменялись взглядами. А вдруг благодаря соседству с доброй судьей Штраус и ее библиотекой им удастся устроить себе приятную жизнь с такой же легкостью, что и приготовить итальянский соус для Графа Олафа? |