Лемони Сникет. "Тридцать три несчастья. Скверное начало" (Una serie de catastróficas desdichadas. Un mal principio). Первая часть из серии рассказов о похождениях трех сирот. Вайолет, Солнышко и Клаус принадлежат к одной семье Бодлер. После ужасного пожара они остаются совершенно одни без крыши над головой. Их опекуном становится местный граф Олаф, который идет на подобный шаг сугубо из корыстных побуждений, стремясь завладеть наследством детей.
Capítulo XI |
Глава XI |
|
─Qué bien que te hayas unido a nosotros –dijo el hombre manos de garfio con afectada dulzura. Violet intentó bajar por la cuerda, pero el ayudante del Conde Olaf fue demasiado rápido para ella. Con un movimiento la metió en la habitación de la torre y, con un rápido impulso de su garfio, envió al suelo con estrépito su aparato de rescate. Ahora Violet estaba tan atrapada como su hermana. ─Estoy muy contento de que estés aquí –dijo el hombre manos de garfio-. Estaba pensando lo mucho que me gustaría ver tu cara bonita. Siéntate. ─¿Qué va a hacer conmigo? –preguntó Violet. ─¡Te he dicho que te sientes! –gruñó el hombre manos de garfio, y la empujó hacia una silla. Violet miro la desordenada y sombría habitación. Estoy seguro de que en el transcurso de vuestra vida os habréis dado cuenta de que las habitaciones de las personas reflejan su personalidad. En mi habitación, por ejemplo, he reunido una colección de objetos que son importantes para mí, y que incluyen un polvoriento acordeón en el que puedo tocar algunas canciones tristes, un legajo de notas sobre las actividades de los huérfanos Baudelaire y una fotografía borrosa, hecha hace mucho tiempo, de una mujer llamada Beatrice. Son objetos muy valiosos e importantes para mí. La habitación de la torre contenía objetos que eran importantes y valiosos para el Conde Olaf, y eran cosas terribles. Había ilegibles pedazos de papel donde había escrito sus malévolas ideas con unos garabatos, en desordenados montoncitos encima del ejemplar de Leyes nupciales que le había quitado a Klaus. Había unas pocas sillas y un puñado de velas que dibujaban sombras temblorosas. Tiradas por el suelo había botellas de vino vacías y platos sucios. Pero, sobre todo, había dibujos y cuadros y esculturas de ojos, grandes y pequeños, por toda la habitación. Había ojos pintados en el techo y grabados en el mugriento suelo de madera. Había ojos garabateados en el alféizar de la ventana y un ojo grande pintado en el tirador de la puerta que daba a las escaleras. Era un lugar terrible. El hombre manos de garfio buscó en el bolsillo de su mugriento abrigo y sacó un walkie-talkie. Con cierta dificultad, apretó el botón y esperó un momento. ─Jefe, soy yo –dijo-. Tu candorosa novia acaba de trepar hasta aquí para intentar rescatar a la mocosa mordedora. –Se detuvo mientras el Conde Olaf le decía algo-. No lo sé. Con una especie de cuerda. ─Era un garfio escalador –dijo Violet, y arrancó una manga de su camisón para hacerse una venda para el hombro-. Lo he hecho yo misma. ─Dice que es un garfio escalador –dijo el hombre manos de garfio al walkietalkie-. No lo sé, jefe. Sí, jefe. Sí, jefe, claro que sé que ella es tuya. Sí, jefe. –Apretó un botón para desconectar la línea y dio media vuelta para mirar de frente-. El Conde Olaf está muy muy disgustado con su novia. ─¡Yo no soy su novia! –dijo Violet amargamente. ─Muy pronto lo serás –dijo el hombre manos de garfio, moviendo el garfio como la mayoría de la gente mueve un dedo-. Sin embargo, mientras tanto tengo que ir a buscar a tu hermano. Los tres os quedaréis encerrados en esta habitación hasta que caiga la noche. De este modo el Conde Olaf se asegura de que ninguno hagáis una maldad. Y el hombre manos de garfio salió de la habitación haciendo mucho ruido con los pies. Violet oyó que cerraba la puerta con llave y oyó sus pasos desvanecerse escaleras abajo. Inmediatamente se acercó a Sunny y le puso la mano en la cabeza. Temerosa de quitar la cinta adhesiva de la boca de su hermana, por miedo a desatar –palabra que aquí significa «provocar»- la ira del Conde Olaf, Violet acarició el pelo de Sunny y murmuró que todo iba bien. Pero, claro, todo no iba bien. Todo iba mal. Cuando la primera luz de la mañana entró en la habitación de la torre, Violet reflexionó sobre las cosas espantosas que ella y sus hermanos habían experimentado últimamente. Sus padres habían muerto de forma sorprendente y horrible. La señora Poe les había comprado ropa feísima. Se habían instalado en casa del Conde Olaf y habían sido tratados de forma terrible. El señor Poe les había negado su ayuda. Habían descubierto un diabólico complot del Conde, que implicaba casarse con Violet y robar la fortuna de los Baudelaire. Klaus había intentado enfrentarse a él con los conocimientos que había aprendido en la biblioteca de Justicia Strauss y había fracasado. La pobre Sunny había sido capturada. Y ahora Violet había intentado rescatar a Sunny y se encontraba prisionera junto a su hermana. Los huérfanos Baudelaire habían tropezado con una dificultad tras otra, y Violet encontraba su situación lamentablemente deplorable, frase que aquí significa «en absoluto agradable». El sonido de pasos subiendo por la escalera hizo que Violet abandonara sus pensamientos, y poco después el hombre manos de garfio abrió la puerta y echó al interior de la habitación a un Klaus muy cansado, confundido y asustado. ─Aquí está el último huérfano –dijo el hombre manos de garfio-. Y ahora tengo que ir a ayudar al Conde Olaf en los preparativos finales para la representación de esta noche. Nada de artimañas, vosotros dos, o tendré que amordazaros y dejaros colgando de la ventana como a vuestra hermana. Les miró fijamente, volvió a cerrar la puerta y bajó las escaleras con mucho ruido. Klaus parpadeó y paseó la mirada por la sucia habitación. Seguía llevando el pijama. ─¿Qué ha pasado? –le preguntó a Violet-. ¿Por qué estamos aquí arriba? ─He intentado rescatar a Sunny –dijo Violet-, utilizando un invento mío para subir a la torre. Klaus se dirigió a la ventana y miró hacia abajo. ─Está muy alto –dijo-. Debes de haber sentido mucho miedo. ─Ha sido terrorífico –admitió Violet-, pero no tanto como la idea de casarme con el Conde Olaf. ─Siento que tu invento no funcionase –dijo Klaus con tristeza. ─El invento funcionó bien –dijo Violet, pasándose la mano por el hombro dolorido-. Pero me han pillado. Y ahora estamos perdidos. El hombre manos de garfio ha dicho que nos va a dejar aquí encerrados hasta la noche y entonces empezará la función de La boda maravillosa. ─¿Crees que podrías inventar algo que nos ayudase a escapar? –preguntó Klaus, mirando la habitación. ─Quizá. ¿Por qué no revisas esos libros y esos papeles? Tal vez haya alguna información que nos pueda servir. Durante las siguientes horas, Violet y Klaus buscaron por la habitación y por sus propias mentes en busca de cualquier cosa que les pudiese ser de ayuda. Violet buscó objetos con los que inventar algo. Klaus leyó los papeles y los libros del Conde Olaf. De vez en cuando se acercaban a Sunny y le sonreían, le acariciaban la cabeza para tranquilizarla. De vez en cuando, Violet y Klaus hablaban entre sí, pero en general permanecían callados, perdidos en sus propios pensamientos. ─Si tuviésemos algo de queroseno –dijo Violet hacia el mediodía-, podría hacer cócteles Molotov con esas botellas. ─¿Qué son cócteles Molotov? –preguntó Klaus. ─Son pequeñas bombas metidas en botellas –explicó Violet-. Podríamos tirarlos por la ventana y llamar la atención de los transeúntes. ─Pero no tenemos queroseno –dijo Klaus con tristeza. Permanecieron en silencio durante varias horas. ─Si fuésemos polígamos –dijo Klaus-, el plan de matrimonio del Conde Olaf no funcionaría. ─¿Qué son polígamos? –preguntó Violet. ─Son los que se casan con más de una persona –explicó Klaus-. En esta comunidad los polígamos son ilegales, aunque se hayan casado en presencia de un juez, con la afirmación «sí quiero» y el documento firmado de su puño y letra. Lo he leído aquí, en Leyes nupciales. ─Pero no somos polígamos –dijo Violet con tristeza. Permanecieron en silencio durante varias horas más. ─Podríamos romper estas botellas por la mitad –dijo Violet- y usarlas como cuchillos, pero mucho me temo que el grupo del Conde Olaf nos vencería. ─Podrías decir «no quiero» en lugar de «sí quiero» -dijo Klaus-, pero mucho me temo que el Conde Olaf daría la orden de que tirasen a Sunny torre abajo. ─Seguro que lo haría –dijo el Conde Olaf. Y los niños se sobresaltaron. Habían estado tan sumergidos en su conversación que no le habían oído subir las escaleras y abrir la puerta. Llevaba un lujoso traje y su ceja había sido encerada de tal forma que brillaba tanto como sus ojos. Detrás de él estaba el hombre manos de garfio, que sonrió y movió un garfio en el aire mientras miraba a los jóvenes. ─Venid, huérfanos –dijo el Conde Olaf-. Ha llegado el momento del gran acontecimiento. Mi asociado aquí presente se quedará en esta habitación, y estaremos en contacto constante a través de nuestros Walkie-talkies. Si algo va mal durante la representación de esta noche, vuestra hermana será lanzada desde lo alto y morirá. Venid. Violet y Klaus se miraron, y miraron a Sunny, que seguía colgada en su jaula, y siguieron al Conde Olaf hacia la puerta. Klaus, mientras bajaba las escaleras de la torre, sintió en su corazón que todo estaba perdido. Realmente parecía que aquella difícil situación no tenía salida. Violet sentía lo mismo, hasta que, para no perder el equilibrio, alargó la mano derecha para agarrarse a la barandilla. Miró un segundo su mano derecha y empezó a pensar. Durante todo el trayecto escaleras abajo y al salir por la puerta y en el breve camino desde la casa hasta el teatro, Violet pensó y pensó con más fuerza que jamás antes en su vida. |
- Как приятно, что ты решила к нам присоединиться, - приторным голосом произнес крюкастый. Вайолет хотела сразу же скользнуть по веревке вниз, но помощник Графа Олафа оказался проворнее. Он мгновенно втащил ее в комнату и резким движением швырнул вниз спасательное устройство. Металлическая кошка со звоном ударилась о землю. Вайолет тоже попалась в капкан. - Я рад, что ты тут, - повторил крюкастый. - Я как раз очень соскучился по твоей хорошенькой мордашке. Садись сюда. - Что вы собираетесь со мной делать? - спросила Вайолет. - Я сказал - сядь! - прорычал крюкастый и толкнул ее на стул. Вайолет оглядела скудно освещенную неряшливую комнату. В течение вашей жизни вам приходилось, наверное, замечать, что людское жилье обычно отражает личность своих обитателей. В моей комнате, например, собраны самые разные предметы, которые представляют для меня особую важность. Среди них - пыльный аккордеон, на котором я могу сыграть несколько грустных мелодий, толстая пачка записей о деятельности бодлеровских сирот и давным-давно сделанная, потускневшая от времени фотография женщины по имени Беатрис. Предметы эти для меня очень ценны и дороги. Комната в башне тоже содержала вещи, которые, видимо, были важны и дороги для Графа Олафа. Но вещи эти были страшные. Обрывки бумаги, на которых неразборчивым почерком были записаны его злодейские планы; они неопрятным ворохом лежали на «Матримониальном праве», которое он отобрал у Клауса. Тут и там стояло несколько стульев и горело несколько свечей, которые отбрасывали колеблющиеся тени. По всему полу валялись пустые бутылки из-под вина и немытые тарелки. Но больше всего там было рисунков - карандашных и маслом, а также вырезанных из дерева изображений глаз - больших, маленьких, всяких: глаза на потолке, глаза, процарапанные на грязном дощатом полу, глаза, кое-как нарисованные на подоконнике, а один большой глаз красовался на круглой ручке двери, которая вела на лестницу. Жуткое место! Крюкастый залез в карман своего засаленного пальто и вытащил рацию. С некоторым трудом он нажал на кнопку и подождал минутку. - Босс, это я, - сказал он. - Ваша стыдливая женушка только что забралась сюда, чтобы спасти маленькую кусачую дрянь. - Он помолчал, слушая Графа Олафа. - Не знаю. По какой-то веревке. - При помощи альпинистской кошки, - пробормотала Вайолет, отрывая рукав от ночной рубашки, чтобы перевязать себе плечо, - Я сама ее сделала. - Говорит, с помощью альпинистской кошки, - повторил крюкастый в рацию. - Не знаю, босс. Да, босс. Да, конечно, я понимаю - она ваша. Да, босс. - Он нажал на кнопку, разъединил связь и повернулся к Вайолет. - Граф Олаф очень недоволен своей молодой женой. - Я ему не жена, - огрызнулась Вайолет. - Ничего, скоро будешь. - Крюкастый помахал крюком, как другие помахивают пальцем. - А пока я должен сходить за твоим братцем. Вы все трое проведете здесь взаперти следующий день до вечера. Тогда Граф Олаф сможет быть уверен, что вы не придумаете еще какую-нибудь каверзу. С этими словами крюкастый, тяжело ступая, вышел. Вайолет услышала, как он запер за собой дверь и затопал вниз по лестнице. Едва шаги его затихли, Вайолет бросилась к Солнышку и положила руку ей на голову. Развязать ее или снять со рта пластырь она не решалась, так как боялась навлечь, проще говоря вызвать, гнев Графа Олафа. Вайолет только погладила Солнышко по волосам и прошептала, что все в порядке. Но, естественно, ничего в порядке не было, наоборот, все было из рук вон плохо. В башенную комнату уже просачивался рассвет, а Вайолет все перебирала в уме ужасающие испытания, которые они с братом и сестрой пережили за последнее время. Внезапно и страшным образом умерли родители. Миссис По купила им уродливую одежду. Они поселились в доме Графа Олафа, где с ними обращаются отвратительно. Мистер По отказался им помочь. Они раскрыли злодейский план своего опекуна, который хотел жениться на Вайолет, чтобы завладеть бодлеровским состоянием. Клаус попытался противостоять Графу Олафу, используя сведения, почерпнутые из книг судьи Штраус, - и потерпел неудачу. Бедную Солнышко взяли в плен. А теперь, когда Вайолет попробовала спасти Солнышко, она и сама стала пленницей. Б общем, несчастья в их жизни следовали одно за другим, и Вайолет пришлось определить их положение как глубоко прискорбное, а если сказать по-другому - «отнюдь не доставляющее удовольствия». Шаги на лестнице прервали ее размышления, и вскоре крюкастый отпер дверь и втолкнул в комнату сонного, испуганного и сбитого с толку Клауса. - Так, и третий тут, - объявил крюкастый. - Теперь пойду помогу Графу Олафу с последними приготовлениями к сегодняшнему спектаклю. И чтоб больше никаких фокусов, а то я вас обоих тоже свяжу и вывешу за окошко. Он свирепо глянул на них на прощание, запер опять дверь и затопал вниз по лестнице. Клаус заморгал и оглядел грязную комнату. Он был в пижаме. - Что случилось? - спросил он у Вайолет. - Почему мы тут? - Я пыталась спасти Солнышко, - ответила Вайолет, - и с помощью одного моего изобретения взобралась на башню. Клаус подошел к окну и посмотрел вниз. - Тут так высоко. Тебе, наверное, было очень страшно. - Жутко страшно, - призналась Вайолет, - но не так, как выйти замуж за Графа Олафа. - Жалко, что твое изобретение не сработало, - печально заметил Клаус. - Оно прекрасно сработало, - возмутилась Вайолет, потирая раненое плечо. - Просто этот тип меня сцапал. И теперь мы пропали. Он пообещал держать нас здесь до вечера, а там нас ждет «Удивительная свадьба». - А ты не можешь придумать что-нибудь еще, чтобы нам спастись бегством? - спросил Клаус. - Попробую, - ответила Вайолет. - А почему бы тебе не порыться во всех этих книгах и бумагах? Вдруг там найдется что-нибудь полезное? Несколько часов подряд они перебирали все в комнате и у себя в голове, пытаясь найти что-нибудь, что могло бы им помочь. Вайолет искала предметы, с помощью которых могла бы что-нибудь смастерить. Клаус просматривал бумаги и книги Графа Олафа. Время от времени они подходили к Солнышку, ободряюще улыбались ей и трепали по головке. Изредка они перебрасывались словами друг с другом, но большей частью молчали, погруженные в свои мысли. Примерно в полдень Вайолет вдруг сказала: - Будь у нас керосин, я бы сделала из этих бутылок коктейль Молотова. - Коктейль Молотова? Что это такое? - Это такие небольшие бомбочки - бутылки с зажигательной смесью, - объяснила Вайолет. - Мы бы их выбросили из окна и привлекли внимание прохожих. - Но керосина у нас нет, - с мрачным видом подытожил Клаус. Они молчали еще несколько часов. - Жаль, что тебя или его нельзя обвинить в полигамии, - наконец проговорил Клаус. - Что значит «полигамия»? - Это если бы у тебя уже был муж или у него жена, - объяснил Клаус. - Тогда по здешним законам вы совершили бы преступление, даже если бы женились в присутствии судьи, сказали «да» и подписали бумагу как положено. Я прочел про это в «Матримониальном праве». - Но ничего такого нет, - сокрушенно заметила Вайолет. Прошло еще несколько часов в молчании. - Можно бы разбить бутылки и использовать их как ножи, но, боюсь, труппа Графа Олафа нас все равно одолеет. - Ты можешь ответить «нет» вместо «да», - предложил Клаус. - Но, боюсь, Граф Олаф велит тогда отвязать клетку с Солнышком. - Само собой разумеется, - раздался голос Графа Олафа, и дети вздрогнули от неожиданности. Они так увлеклись разговором, что не слышали, как он поднялся по лестнице и отпер дверь. На нем был театральный костюм, а бровь до того натерта воском, что блестела так же сильно, как глаза. За спиной у него виднелся крюкастый, он улыбался и манил детей крюком. - Идемте, сироты, - скомандовал Граф Олаф. - Пришло время для свершения великого события. Мой помощник останется здесь в комнате, и мы с ним будем держать связь по рации. Если во время представления что-то пойдет не так, ваша сестра разобьется насмерть. Пошли! |