A estas alturas medio Carabanchel anda comentando por las esquinas el delito que cometí. Un consejo: Si |
Сейчас пол-Карабанчеля ходит по улицам, обсуждая преступление, которое я совершил. Вот тебе мой совет: если хочешь сохранить какой-нибудь секрет, ступай жить в другой квартал, а в этом сохранить секрет просто невозможно. А самое забавное во всем этом то, что я не совершал никакого преступления, клянусь, хотя сейчас мне никто не верит. А начну я свою ужасную историю с самого-самого начала. Значит, шли мы с Ушастиком после обеда и ели мороженое, сажая пятна на футболки, и вдруг увидели Джихада, сидящего на скамейке в парке Висельника. - Эй, Джихад, ну и скучища, – окликнул его Ушастик. - Зеленая скучища, прям, как кочанище, – уточнил я, поскольку являюсь маньяком точности и правильности языка. Сказав это, мы направились к нему. Нас точно, никто не понимает. Одни отвернулись от нас, другие тоже, но с бóльшим достоинством. - Какие люди, Очкарик и Ушастик. Ну и неряхи вы, парни, теперь вашим матерям придется стирать футболки. Джихад наш ровесник, но ему нравится разыгрывать из себя старшего, и гулять с парнями, которые учатся в техникуме “баронессы Тиссен”. В последнее время он воткнул себе в ухо две серьги и носит бейсболку козырьком назад. С нами Джихад почти не общается, потому что считает нас мелкими сошками, поэтому когда он предложил нам сесть, мы жутко обрадовались и плюхнулись рядом с ним. Говорю тебе, как на духу, у нас с Ушастиком нет никакого достоинства. Джихад сказал нам, что ждет ребят из “баронессы”, чтобы по-дружески погонять с ними в футбол. - Можете остаться и посмотреть. Мы собирались поблагодарить его, когда он сделал нечто такое, что мы рты пораскрывали: из заднего кармана штанов Джихад выудил пачку сигарет и сунул одну из них в рот. - Вам не предлагаю: мелюзга не курит, – важно заявил он. Когда Джихад подсмеивается над нами подобным образом, на наших с Ушастиком лицах появляется классическая дурацкая улыбка. Я знаю, что другие ушли бы, но мы с Ушастиком – герои сопротивления. - Смотрите, как я подожгу спичку. Джихад взял спичку, чиркнул ею о ноготь, и спичка загорелась. - Круто! – в один голос воскликнули мы с Ушастиком. Потом он сунул сигарету горящим концом в рот, и даже не поморщился от боли, наоборот, как ни в чем не бывало, выпустил дым изо рта. - Круто! – снова сказали мы. Джихад начал выпускать кольца дыма, а потом научил нас, как выпускать дым из нодрей, и как можно разговаривать, не вытаскивая сигарету изо рта и даже не замечая ее. И с каждым таким показом мы с Ушастиком повторяли свое: - Круто! Тут пришли ребята из “баронессы”, и все с бейсболками козырьком назад. Джихад вскочил со скамейки и побежал к ним, чтобы пойти с ними. Ушастик перевернул свою бейсболку. - Ну и подлиза же ты, Ушан, – сказал я ему. В эти минуты я считал себя принципиальным ребенком, ребенком с козырьком вперед, которого не так легко подкупить. Джихад снова подошел к нам. - Мы сейчас будем греть мышцы. Не хочет кто-нибудь из вас подержать сигарету? Мне стыдно говорить это, но историю не изменить: мы с Ушастиком вытянули руки вверх так высоко, словно знали ответ на вопрос, который задает в школе сита Асунсьон. Меня тошнит от одного только воспоминания о себе с поднятой рукой. - Мы можем держать по очереди, – подал грандиозную идею Ушастик. - Ага, мы можем меняться! – меня терзает воспоминание об этой, сказанной мною, фразе. - Ладно, немного подержит один и немного другой. И без драк, ясно? – иногда Джихаду нравится играть роль отца. Если бы мы с Ушастиком были собаками, то завиляли бы хвостиком. - А кто первый? – спросил Ушастик. - Чтобы не было проблем, пойдем в порядке алфавита, – важно произнес Джихад. – Сначала Ушастик, потом Очкарик. - Но ведь У идет после О, – я тоже не собирался вечно молчать. - Это неважно, Ушастик – первый. А ты не строй из себя умника, Манолито, – приказал мне босс. Джихад оставил сигарету Ушастику, а сам пошел убойно бить по мячу. Ребята из “баронессы” не пасовали ему мяч, и Джихад то и дело подходил к нам, чтобы затянуться сигаретой. - Теперь очередь Очкарика. Ну наконец-то, пришла моя очередь! Не имея никакого представления о курении, я взял сигарету так, будто курил всю свою жизнь и являлся в этом деле большим докой. А все дело в том, что я очень наблюдательный. Я перестал быть принципиальным ребенком, которым был совсем недавно, и нахлобучил бейсболку козырьком назад. Я еще подумал, что если бы в эту минуту по парку Висельника проходил кинорежиссер по работе с актерами, он тут же заключил бы со мной контракт. - Эй, парень, – спросил бы меня кинорежиссер, – у тебя есть какой-нибудь актерский опыт? - Да что такое опыт в сравнении с врожденным талантом? – с сигаретой в руке ответил бы я ему. Но все знаменитые продюсеры обычно не гуляют по моему парку. Парк им не по пути. А вот кому парк по пути, так это моей маме, которая каждый вечер спускается сюда с Дуралеем, чтобы скормить ему его йогурты. Дуралею нравится есть йогурты с землей вместо того, чтобы есть их с сахаром. Поведение этого ребенка весьма экстравагантное. Короче, я не удивился, увидев их, меня удивило, что мама неслась ко мне на всех парусах. Ее взгляд был ужасающим, из тех взглядов, от которых у любого сына заледенеет кровь. Было ясно, что она бежала ко мне вовсе не за тем, чтобы показать свою нежность. “Что такого ужасного сделал я за последние двадцать четыре часа?” – подумал я. Самое худшее, что может произойти в твоей жизни, это знать, что тебя собираются наказать, но не знать, за что. Мама встала передо мной, дыша так, как дышат в фильмах ужасно разозленные женщины. - Что ты делаешь с сигаретой в руке? Так вот в чем дело. Хорошо еще, что на этот раз она ошиблась и приняла меня за заядлого курильщика, каким я не был. - Держу сигарету Джихада. Но выражение материнского лица ничуть не изменилось. Иногда мама слегка показывает зубы, как делает собака Луисы, если хочет подраться. Вероятно, мне следовало объяснить все попонятнее. Сначала сигарету держал Ушастик, а теперь моя очередь, – я не понимал, что плохого в том, чтобы подержать сигарету друга. - Джихад, это твоя сигарета? – позвала Джихада мама. Подойдя к нам, Джихад молча помотал головой и вернулся к приятелям. - Не смотрите на меня, – сказал моей маме Ушастик. – Я ничего не знаю про сигарету. “Предательская свинья”, – подумал я, и с ненавистью посмотрел на него. - Надень бейсболку, как следует, бессовестный мальчишка, а то я не могу дать тебе подзатыльник, – приказала мама. Я надел бейсболку как обычно и подставил матери затылок, чтобы облегчить ей работу, и тут же на меня безжалостно обрушилась неумолимая затрещина. Признаю́, со стороны мамы это была отличная работа. Потом ее уже нельзя было убедить в том, что я не курил. Она вбила эту мысль себе в голову и изменить ее на другую не могла. Затем у меня состоялся мужской разговор с отцом, и он сказал, что если мне захочется курить, чтобы я делал это дома, в его присутствии, но так, чтобы никто не видел. Луиса принесла медицинскую брошюру о том, как бросить курить. Дуралей, который всегда хочет подражать мне, делал вид, что он курит соску, а дедуля сказал мне, когда мы уже легли в кровать: - Ты достойный внук своего деда, ироничный и с чувством юмора... Знаешь, когда твоя мать застукала меня курящим в баре, я сказал ей, что просто держу сигарету другого. - Дедуля... Я не виноват. - Конечно, не виноват, малыш. Разве может восьмилетний мальчуган быть виноватым?.. И вот тогда я понял, что никто никогда мне не поверит, и уснул, как осужденный, несущий суровое и несправедливое наказание. Я подумал о том, что частенько говорит мне дедуля: - Самое главное – это иметь чистую совесть. Я был единственным, у кого совесть была чиста, и единственным, кто получил нагоняй. Короче, я плохо понимал, какой прок в чистой совести, если остальные тебе не верят. Не думаю, что для Ушастика и Джихада очень важна эта самая совесть. У них ее вообще нет. Я принялся представлять себе месть. Отомстить Ушастику достаточно легко: его впечатлит и то, что я не буду разговаривать с ним весь день и не дам ему половину бутерброда, а свой он всегда забывает. А вот Джихаду я не смогу отомстить много-много лет, пока не стану владельцем огромной компании, и он не придет ко мне проситься на работу. А если мне никогда не удастся стать владельцем огромной компании, и он никогда не придет проситься на работу? Тогда мне придется молча проглотить то, как он обошелся со мной сегодня. Я уснул, и мне приснилось, что я был гангстером. На мне был черный костюм в белую полоску, сомбреро и двухцветные ботинки. Ушастик был официантом в баре, а я сидел за столом и щелкал ему пальцами, чтобы он принес мне еще один бокал. Рядом со мной была Сусана в длинном платье. - Ты всегда мне больше нравился, Манолито. Твой ум не может сравниться ни с чьим из банды, поэтому ты – босс, главарь, – сказала она. Я улыбнулся ей, понимая, что она права, и затянулся огромной сигарой, которая была в моей руке. - Смотри, – ответил я Сусане, выпуская несколько огромных колец дыма, превратившихся потом в сердечки. - Как круто! – восхитилась она. Тогда я несколько раз стукнул по сигаре пальцем, чтобы стряхнуть пепел. Пепел упал не на пол, он посыпался на голову Джихада, который, само собой разумеется, до блеска начищал мне ботинки. Это был самый лучший сон в моей жизни, но во сне мы ведь тоже живем.
rollo repollo – детское выражение, сродни нашему скука смертная, скука зеленая, основанная на рифме слов скука и кочан dar una calada – здесь: затянуться сигаретой cazatalentos – человек, занимающийся поиском людей для какой-либо работы и заключающий с ними контракт (в данном случае это режиссер по работе с актерами)
|