Шум весёлый, красоту, благоуханье Колдовство в ночи волшебной севильяны, не сменю на грациозность хуторянки и изящество лошадки Хересанской.
Идёт, качая крупом, словно королева. Шпоры светятся алмазною искрой, той, что блещет на короне и в причёске, той, что блещет на короне и в причёске из-под шляпки франтоватой кордовской. Моя лошадка скачет, разрезая ветер, когда он проходит с пристаней Пуэрто, длинной тропкой Хереса. Точно так же я люблю одну цыганку, что приносит мне страданье, а виновна в нём любовь.
Моя лошадка скачет, разрезая ветер, когда он проходит с пристаней Пуэрто длинной тропкой Хереса.
И на крупе моей маленькой лошадки она качается в надменно-гордой позе! Так качает у окошка ветер сладкий все цветы мои: герань, гвоздики, розы.
Идёт, качая крупом, словно королева. Шпоры светятся алмазною искрой, той, что блещет на короне и в причёске, той, что блещет на короне и в причёске из-под шляпки франтоватой кордовской. Моя лошадка скачет, разрезая ветер когда он проходит с пристаней Пуэрто, длинной тропкой Хереса. Точно так же я люблю одну цыганку, что приносит мне страданье, а виновна в нём любовь.
|