Если б плелся я по свету, стыд и боль неся с собою, то не смог бы с этим жить... Под полями своей шляпы от толпы людской я прятал ту невольную слезу, что порой так трудно скрыть...
Да, я шел дорогой длинной, как изгой, судьбой гонимый, что назад гнала меня... Может, был слепцом трусливым, но понять меня могли вы: обретал я терпеливо цену, что теперь видна.
Как же жизнь моя была прекрасна! То весенним солнцем ясным, то надеждою полна. Знал я - в этом мире неуместна радость искреннего сердца, что несчастным так нужна!
Ныне в колее, на склоне жизни у иллюзий я на тризне, не могу от них бежать. Грезы о былом, что так тоскую, время то, о чем скорблю я, не вернутся к нам опять.
По следам былого гнался, неустанно напивался я из чаши мук своих. Но никто не понимает, что дающий оставляет всякий раз осколки сердца на дороге для других.
И теперь, в закат склоненный, одинокий, побежденный, должен все же я признать: пусть те губы мне солгали о любви, что обещали, но за взгляд тех глаз волшебных все готов сейчас отдать!
|