Блю Джинс. "Можешь мне присниться?"Глава 11. Четверг
| Elísabet llega al rincón del patio donde se reúnen los Incomprendidos, unos segundos después de que lo haga Ester. Se sienta entre Meri y Bruno y toma aire antes de hablar. Tiene la frente húmeda por el agua que se ha echado en el baño. No se sentía bien, incluso ha estado a punto de vomitar. No es sencillo regresar y enfrentarse a los que eran sus amigos. Delante del espejo, ha vuelto a repetirse una y otra vez lo mismo que antes de entrar en el despacho del director Olmedo. «Eres tú, eres tú, eres tú...» El grupo espera atento a lo que tiene que contarles. Es una situación muy incómoda, hasta surrealista. Todos en silencio, mirándola. Pero es la decisión que han tomado entre los cinco. Aguardar a que Eli diga algo antes de echarle en cara el pasado o cualquier otra cosa. Por fin, la chica se decide. Mueve los dedos como marcando un camino por el que guiarse y comienza a hablar. —Gracias a todos por sentaros aquí conmigo y no salir corriendo. Después de todo lo que he hecho, sobre todo a vosotros —remarca mirando a Raúl y Valeria—, lo habría entendido. Por eso lo primero que quiero hacer es pediros perdón. Lo siento mucho. De... verdad. Lo... siento. No imagináis... cuánto. Las lágrimas impiden que Elísabet siga hablando. Se tapa la cara con las manos y se derrumba por completo. El resto la contempla sin saber qué hacer. Todos se observan pero ninguno actúa. Hasta que Ester se levanta y se sienta delante de ella. Le acaricia su larguísima cabellera negra y trata de consolarla con dulzura. —Tranquila, Eli. Todos cometemos errores. Por mi parte, estás perdonada. Valeria y Raúl no son tan comprensivos. A ellos fueron dirigidos los ataques más crueles y malintencionados de la joven y no les resulta tan sencillo aceptar sus disculpas. Bruno tampoco tiene tan claro que aquel llanto sea sincero, pero prefiere no llevarle la contraria a su amiga. —No sé si algún día podréis perdonarme de verdad —comenta Elísabet, secándose las lágrimas con un pañuelo de papel. —Es que no es fácil perdonar lo que has hecho. —No seas tan duro, Raúl. —No es ser duro, Ester. Es que Val y yo lo hemos pasado muy mal por su culpa. Y si te soy sincero..., no me creo mucho esta historia del perdón y las lágrimas. —Venga, hombre. No seas así. —¿Cómo quieres que sea? Nos la ha jugado muchas veces. ¿Por qué esta vez va a ser distinta? Ester se queda sin respuesta ante la pregunta de Raúl. También ella sabe el daño que Elísabet le ha causado a la pareja. Pero no puede evitar sentir pena por ella. Sus lágrimas parecen reales. —Tiene razón —indica Elísabet, sorbiendo por la nariz—. Tenéis todos los motivos del mundo para no fiaros de mí. Yo misma sigo sin saber si estoy bien o no. —Pero los informes médicos dicen que... —Eso ha sido todo un montaje para que yo pueda volver al instituto, hacer los exámenes finales y no perder un curso. —No entiendo —indica Bruno—. ¿Le has dado un informe falso al director? —Más o menos. A ver... Os lo explico mejor. —Eli toma aire y cuenta la verdad sobre su regreso —. Desde hace dos meses, he pasado unas semanas horribles, sola, encerrada en casa preguntándome lo que estaba haciendo. Si mi vida tenía sentido. Y todas las conclusiones eran las mismas: o cambiaba de una vez por todas o nunca podría ser feliz. La joven mira hacia arriba, emocionada, se limpia las lágrimas con el pañuelo y continúa su relato.— Cada día me he recriminado a mí misma lo que he hecho. No estoy orgullosa de mi comportamiento. Sé que me he portado fatal. Y quería... quería convencerme de que podía volver a ser la Eli a la que queríais. La Eli divertida. La Eli que era feliz. Incluso la Eli llena de granitos en la cara que pasaba de todo... La Eli... incomprendida. Y para eso tenía que volver a estar con vosotros, en el instituto... Lo necesitaba. De verdad... Lo necesitaba tantísimo. Pero volver no era una tarea sencilla. Mis padres eran los primeros que no querían. Ellos temen que quiera volver a pegarle a Valeria o que cometa alguna locura parecida. Pero les he insistido tanto, les he suplicado tantas veces que quería regresar al instituto con vosotros, que al final han tenido que ceder y dejarme... —Entonces, tus padres están de acuerdo con esto —la interrumpe Bruno. —Más o menos, sí. Ellos siguen muy preocupados por mí. Pero en estos meses no he hecho cosas raras y los psicólogos que me tratan dicen que he progresado mucho. Que tengo buena predisposición y que como he comprendido que tengo un problema, todo es más fácil. —¿Ellos te han dado el visto bueno a que regreses al instituto? —No del todo. Prefieren que espere un tiempo. —¿Qué? ¿Y por qué estás aquí? —¡Porque necesito estar con vosotros, Raúl! —exclama temblorosa—. Necesito volver a ser feliz. A tener amigos..., a no estar sola. No sabes lo mal que se pasa sin tener a nadie con quien hablar. —Sí que lo sé. ¿O es que no recuerdas mi pasado? —Ya, ya..., pero yo no estaba sola. Tenía mi sitio. —Tú te lo has buscado. —Sí. Yo me lo he buscado..., aunque lo que tengo tampoco me ha ayudado a pensar con claridad. —¿Y qué tienes exactamente? —No lo saben muy bien, Meri. Pero es algo con lo que debo aprender a vivir. La chica mira hacia su derecha y resopla. El resto la observa de diferente forma. Unos creen en ella y otros no. Ninguno puede asegurar que esté contando la verdad o que aquél sea un nuevo truco. —¿La ves? —pregunta Ester con curiosidad. —¿A Alicia? No. Hace tiempo que no la veo —asegura, sonriendo por primera vez—. Ella se ha ido. ¿Para siempre? No tengo ni idea. —¿Sabes qué provoca que la veas? —No. No lo sé con seguridad. —Lo que no comprendo... —continúa diciendo Bruno— es cómo el director Olmedo te ha permitido volver a clase si no estás recuperada del todo. —Porque mi familia le advirtió que si no lo hacía, hablaría con la prensa. Tengo una tía periodista. Ella lo contaría de tal manera que pareciese una discriminación. Y ya sabéis lo recto y serio que es Olmedo. No soportaría un escándalo de esa magnitud. Lo hundiría. —Entonces, los informes médicos, ¿son falsos? —No, son verdaderos. Lo único falso es la fecha. Son de hace tiempo, antes de que me diera la crisis fuerte. El director no sabe nada de esto. Él piensa que los médicos me han dado el visto bueno para regresar al instituto. Los chicos están boquiabiertos. Aquello parece una película. Los padres de Elísabet, a petición de su hija, han falsificado un documento médico para que regrese a clase y para ello, han engañado y amenazado al director del centro con montar un escándalo periodístico si se negaba a colaborar. —Un montaje... Todo es un montaje para que puedas estar aquí. —Sí. Y ahora vosotros sois libres para contárselo a Olmedo o no. Ya sabéis toda la verdad — señala Eli, peinándose nerviosa con las manos—. Pero no quiero mentiros más. Sé que no soy una persona de confianza, que os he hecho daño, que me podéis considerar una loca... Y tenéis razones para pensar de esa manera. Pero necesito estar con mis amigos e intentar volver a ser quien era. Todas las cartas están aparentemente sobre la mesa. La joven sonríe entre lágrimas. Ahora no se cubre la cara para ocultarlo. Los cinco la contemplan, algo dubitativos y desorientados. ¿Es cierta toda aquella historia? —Yo no voy a contarle nada a nadie. Tienes mi voto de confianza y mi apoyo —indica Ester, con una gran sonrisa—. Me alegro de que vuelvas a estar con nosotros. Las dos se funden en un abrazo. Luego, se dan dos besos y unen sus manos. A ella sí que la ha convencido. Y no es la única. —Cuenta conmigo también —murmura Meri—. Espero que te recuperes del todo y puedas ser feliz. Creo que eso es lo más importante. —Gracias, pelirroja. Te echaba de menos. Las dos se sonríen. Siempre se han llevado bien, aunque dentro del grupo ninguna era la pieza más importante para la otra. Con el tiempo y los cambios, además, se distanciaron. Ése puede ser buen momento para retomar su amistad e intentar fortalecerla. —Yo no voy a ser tan positivo como ellas —comenta Bruno, que ha escuchado atento a las otras chicas—. No sé si realmente estás actuando o no. Y perdona que te lo diga así, Eli. Han pasado muchas cosas en estos meses. —Te entiendo. No te preocupes. —El tiempo dirá si eres de fiar. Pero como sé cómo se siente alguien al que todo el mundo le da de lado, no voy a comportarme de la misma forma. Me gustaría que volviéramos a ser amigos. Aunque la confianza es algo que cuesta recuperar una vez se ha perdido. —Intentaré recuperar y ganarme tu confianza de nuevo. Muchas gracias, Bruno. Elísabet está muy contenta de obtener el favor del chico. Con él ha chocado muchas veces en el club y que esté de su lado es un gran paso. Respira aliviada, aunque sabe que le espera lo más duro. Se fija entonces en Raúl y Valeria. La pareja se ha estado susurrando cosas al oído mientras sus amigos hablaban. —Y vosotros, ¿qué decís? —Pues... —Es el joven el que toma la palabra—. No vamos a contarle a Olmedo nada de lo que nos has dicho. Si quieres volver al instituto, bien. Tanto Val como yo queremos que te recuperes y vuelvas a ser la de antes. —Muchas gracias, Raúl. De verdad que significa mucho para mí... —No te equivoques, Eli —le corta Valeria, que habla por primera vez desde que están allí—. Queremos que te recuperes, tanto él como yo, pero no confiamos en ti. Y no podemos actuar como si nada hubiera pasado. Si ellos quieren darte una oportunidad, son libres de hacerlo y nos parece genial. Pero nosotros dos no podemos. —Sabemos que lo que sucedió, en gran parte, fue por culpa de tu enfermedad. Pero lo que hiciste no fue sólo por eso. —Me odiabas. No soportabas que nosotros estuviéramos juntos. Y ése fue el motivo principal por el que nos trataste así. Las últimas palabras de Valeria coinciden con el timbre que indica el final del recreo. —Yo... Perdonadme... ¡Tenéis que perdonarme! Por favor. Por... favor. Os necesito. —Lo siento, Eli. Fuimos muy buenas amigas. Te quería como a una hermana. Y, aunque te perdone, no puedo olvidar lo que me hiciste. Espero de corazón que te recuperes y seas feliz. Pero yo no voy a estar contigo y Raúl tampoco. |
Элизабет подходит к тихому уголку школьного дворика, где собираются “непонятые”, буквально следом за Эстер. Она садится между Мери и Бруно и, прежде чем начать говорить, набирает в грудь побольше воздуха. Она умылась в туалете, и теперь ее лицо влажно от воды. Элизабет очень плохо, ее едва не вырвало. Так непросто вернуться и снова предстать перед бывшими друзьями. Она много раз повторяла перед зеркалом одно и то же, прежде чем войти в директорский кабинет. “Это ты, ты, ты...” – твердила она. Все сосредоточенно ждут, что скажет им Элизабет. Ситуация крайне неловкая, можно даже сказать, сюрреалистичная. Ребята молча смотрят на бывшую подругу. Они сообща решили не попрекать ее прошлым или чем-то еще, а подождать – пусть Эли выскажется первой. Наконец, девушка решилась. Она постукивает пальцами, словно отмечая предстоящий ей путь, и начинает говорить. - Спасибо всем за то, что не разбежались, а сидите здесь со мной. После всего, что я натворила, особенно с вами, – Эли указывает взглядом на Рауля и Валерию, – я поняла бы ваш отказ, и поэтому сразу хочу извиниться перед вами. Простите, я сожалею о случившемся. Правда... мне очень жаль... Вы даже не представляете... насколько. Элизабет полностью сломлена, слезы мешают ей говорить, и она закрывает лицо руками. Остальные смотрят на нее, не зная, что предпринять. Никто из ребят не двигается с места, молча наблюдая за девушкой, пока Эстер не встает со своего места и не садится перед Эли. Она нежно гладит ее по длинным, черным как смоль, волосам, ласково приговаривая в утешение: - Успокойся, Эли, мы все совершаем ошибки. Что касается меня, то я тебя простила. Валерия и Рауль не так снисходительны к ней. Им не так легко принять извинения и простить Эли, ведь нападки девушки на них были наиболее злонамеренными и жестокими. Бруно тоже не очень-то уверен в искренности ее слез, но предпочитает не перечить своей подруге. - Не знаю, сможете ли вы когда-нибудь простить меня, – говорит Элизабет, утирая слезы бумажным платком. - Не так легко, знаешь ли, простить то, что ты сделала. - Не будь таким жестоким, Рауль. - Ха! Не будь таким жестоким! Да будет тебе известно, Эстер, по ее вине мы пережили не лучшие времена, нам было очень фигово. И уж если говорить начистоту... я не очень верю в эту басню со слезами и прощением. - Ну же, Рауль, не будь ты таким. - А каким ты хочешь, чтобы я был? Она много раз играла нами, забавлялась, так почему на этот раз все должно быть по-другому? На этот вопрос Рауля у Эстер нет ответа. Ей тоже хорошо известно, какую боль причинила Элизабет этой паре, как заставила их страдать, но она не может не испытывать жалость к этой сломленной девушке, ведь ее слезы кажутся непритворными. - Он прав, – отмечает Элизабет, шмыгая носом. – У вас у всех есть причины не доверять мне. Я и сама не знаю, здорова ли я или больна. - Но в медицинском заключении говорится, что... - Все это было подстроено, чтобы я могла вернуться в школу, сдать итоговые экзамены и не потерять учебный год. - Что-то я не догоняю, – заявляет Бруно. – Ты что, подсунула директору липу? - Вроде того... Сейчас я вам объясню. Слушайте... – Эли поглубже вдыхает, приступая к правдивому рассказу о своем возвращении. – Пару месяцев назад я пережила ужаснейшие недели. Я провела их дома одна, сидя в заточении, постоянно спрашивая себя, что же я наделала, и есть ли в моей жизни смысл, но выводы были неизменны: или я изменюсь раз и навсегда, или никогда не смогу быть счастливой. Девушка в волнении смотрит куда-то вверх, утирая слезы платком, а затем продолжает свой рассказ. - Каждый день я строго судила себя за содеянное. Я знаю, что вела себя ужасно, и мне стыдно за свое поведение. Я хотела... хотела убедиться, что снова могла стать прежней веселой, жизнерадостной Эли, которую вы любили. Той самой Эли, что была счастлива, пусть даже и с прыщами на лице, которая перетерпела все... “непонятой” Эли. Но для этого я должна была снова быть в школе, вместе с вами... Это было необходимо... очень нужно, правда... Вернуться в школу было непростым делом. В первую очередь этого не хотели родители. Они боялись, что мне захочется снова избить Валерию, или что я совершу какое-нибудь похожее безумство. Но я так настаивала, так умоляла, говорила много раз, что хочу вернуться к вам в школу, что, в конце концов, им пришлось уступить и разрешить мне... - Значит, твои родители согласились на это, – прервал девушку Бруно. - Более-менее, да, но они продолжают беспокоиться за меня. За эти месяцы я не совершила ничего необычного, и психологи, с которыми я занимаюсь, говорят, что прогресс налицо, и у меня есть неплохие предпосылки на будущее, а поскольку я поняла свою проблему, то все упрощается. - И они дали тебе добро на возвращение в школу? - Не совсем. Они хотели, чтобы я немного подождала. - Вот как? А почему тогда ты здесь? - Потому что мне позарез необходимо быть с вами, Рауль! – нервно восклицает Эли, вся дрожа. – Мне нужно снова стать счастливой, иметь друзей... и не быть одной. Ты не представляешь как это ужасно – не иметь никого, с кем можно поговорить. - Я-то как раз знаю. Или ты не помнишь мое прошлое? - Да-да, конечно, но... я была не одна. На моем месте была она. - Ты нашла ее в себе. - Да, нашла, но это не помогло мне трезво мыслить. - Так что же с тобой конкретно? - Этого врачи не знают точно, Мери, но это то, с чем я должна научиться жить. Эли смотрит на соседку справа и вздыхает. Остальные смотрят на нее теперь иначе. Одни верят Эли, другие нет. Никто из ребят не может с уверенностью сказать, правда ли ее рассказ или очередной новый трюк. - Ты ее видишь? – с любопытством спрашивает Эстер. - Алисию? Нет, я ее уже давно не вижу, – заверяет Эли, впервые улыбаясь. – Алисия ушла. Навсегда или нет, понятия не имею. - А ты знаешь, что провоцирует твои видения? - Нет, точно не знаю. - Одного я не понял, – продолжает допытываться Бруно, – как директор Ольмедо разрешил тебе вернуться в класс, если ты не совсем вылечилась. - Потому что моя родня предупредила его, что если он не разрешит, то они расскажут обо всем прессе. У меня тетя журналистка. Она преподнесла бы это в таком виде, что все попахивало бы дискриминацией, а вы же знаете, какой важный и значительный Ольмедо. Он не вынес бы скандала подобного размаха. Это погубило бы его. - Значит, все медицинские справки – фальшивка? - Нет, справки настоящие, только дата липовая. Они давнишние, мне дали их еще до обострения болезни. Директор ничего о том не знает. Он думает, что врачи одобрили мое возвращение в школу. У ребят отвисла челюсть. Происходящее кажется им фильмом. Родители Элизабет по просьбе дочери подделали медицинские документы, чтобы она вернулась в школу, и больше того, они обманули директора школы и пригрозили ему журналистским скандалом, если он откажется помочь. - Подделка… Все это подделка, чтобы ты могла находиться здесь. - Да, теперь вы знаете правду и вольны рассказать об этом Ольмеде или нет, – добавляет Эли, нервно приглаживая волосы руками. – Я не хочу больше лжи. Я знаю, что не тот человек, которому можно доверять, знаю, что заставила вас страдать, что вы можете считать меня сумасшедшей… и у вас есть причины так думать, но мне необходимо быть с друзьями, попытаться стать прежней Эли. По-видимому, девушка выложила на стол все карты, и теперь улыбается сквозь слезы. Сейчас она уже не закрывает лицо руками, чтобы скрыть их. Все пятеро смотрят на нее с некоторым сомнением, смущенно и растерянно. Все ли она им рассказала? - Я ничего никому не скажу. Я тебе верю, можешь рассчитывать на мою поддержку, – объявляет Эстер, широко улыбаясь. – Я рада, что ты снова с нами. Девушки обнимаются и целуются, держась за руки. Эли убедила Эстер и не только ее одну. - На меня тоже рассчитывай, – тихо произносит Мери. – Надеюсь, ты полностью поправишься и сможешь быть счастливой. Думаю, это самое главное. - Спасибо, Рыжик, я так по тебе скучала. Мери и Эстер улыбаются друг другу. В общем, они всегда неплохо ладили, хотя внутри группы и не были друг друга самыми главными и незаменимыми фигурами. Больше того, со временем все изменилось, и девушки даже отдалились друг от друга, но сейчас был самый подходящий момент постараться возобновить дружбу и укрепить ее. - Ну, я, вряд ли буду так уверен в тебе, как девчонки, – произнес Бруно, внимательно выслушав подруг. – Я не знаю, действуешь ли ты искренне, от души, или нет. Прости, что так говорю, Эли, но за эти месяцы многое произошло. - Не волнуйся, я тебя понимаю. - Время покажет, можно ли тебе доверять, но поскольку я не понаслышке знаю, что чувствует человек, которого все избегают, я не стану вести себя подобным образом. Мне хотелось бы, чтобы мы снова стали друзьями, хотя раз утраченное доверие трудно вернуть. - Большое спасибо, Бруно. Я постараюсь вернуть его, постараюсь снова заслужить твое доверие. Элизабет очень рада, что добилась расположения Бруно. Будучи в клубе, она много раз ссорилась с ним, и теперь это большой шаг с его стороны. Эли облегченно вздыхает, хотя и понимает, что впереди ее ожидает самое трудное, и она, не отрывая взгляд, выжидательно смотрит на Рауля и Валерию. Они о чем-то тихо перешептывались на ушко, пока остальные ребята говорили. - А что скажете вы? - Ну… – начинает парень, – мы ничего не расскажем Ольмедо из того, что ты нам сказала. Если хочешь вернуться в школу – пожалуйста. Мы с Вал хотим, чтобы ты поправилась и снова стала прежней. - Спасибо, Рауль, это и вправду очень много значит для меня… - Не заблуждайся, Эли, – на полуслове обрывает ее Валерия, заговорившая впервые за то время, что ребята находились здесь. – Мы действительно хотим, чтобы ты поправилась, но не доверяем тебе и не можем делать вид, будто ничего не случилось. Если ребята хотят дать тебе шанс, они вольны поступать по своему разумению, и нам кажется, что это отлично, но вот мы оба не можем. - Мы понимаем, что это произошло по большей части из-за твоей болезни, но то, что ты делала, было не только из-за нее, – поддерживает Валерию Рауль. - Ты ненавидела меня, не выносила, что мы с Раулем вместе, и в этом заключалась основная причина твоего поведения с нами. Последние слова Валерии совпадают со звонком на урок. - Я… Простите меня… Вы должны меня простить! Пожалуйста… пожалуйста… Вы нужны мне. - Мне жаль, Эли, мы были задушевными подругами. Я любила тебя как сестру, но я не могу забыть, как ты со мной обошлась, хотя и простила тебя. От всей души надеюсь, что ты поправишься и будешь счастлива, но я не буду с тобой, и Рауль тоже. |
© Перевод — Вера Голубкова