В округе говорят, Что теперь моя плоть — пушечное мясо, Когда я ступаю по территориям любви И задеваю сердце, Запертое в заминированном теле. В округе говорят, Что я грущу, когда восходит солнце, Что нéчто заставляет меня терять контроль. Тот, кто хотел бы узнать что, Сначала пусть получит высшее образование.
Что ты знаешь о моей жизни, Чтобы переворачивать вверх тормашками Душу моей собственной матери, Душу моей родной кровиночки?! Хватит уже привлекать внимание. Нужно вымыть с мылом Этот язычок и рот, И научиться молчать.
Но сейчас я живу внутри Внушающей страх стеклянной витрины. И вынуждена молча терпеть Без анестезии все нападки. Если я и выдержу то, что мне высказывают, Что ж, такой я родилась. В старом доме, где вода Вечерами затопляла наши ноги, Но дневной свет по утрам Нам доставал до головы. И я ребёнком была счастлива, Играя в этом старом доме.
В округе говорят, Что здесь болтает даже могильщик, Что у мёртвых прекрасно сохраняется слух После последнего прости, Что они не могут упокоиться с миром.
В округе говорят, Что я была сволочью позавчера, И завтра тоже ею буду, С кем я сплю... Он высказывает мне И тут же затыкает уши.
Что ты знаешь о моей жизни, Чтобы переворачивать вверх тормашками Душу моей собственной матери, Душу моей родной кровиночки. Хватит уже привлекать внимание. Нужно вымыть с мылом Этот язычок и рот, И научиться молчать.
А сейчас я живу внутри Внушающей страх стеклянной витрины. И вынуждена молча терпеть Без анестезии все нападки. Если я и выдержу то, что мне высказывают, Что ж, такой я родилась. В старом доме, где вода Вечерами затопляла наши ноги, Но дневной свет по утрам Нам доставал до головы. И я ребёнком была счастлива, Играя в этом старом доме.
|