Nanas de la cebolla

La cebolla es escarcha
Cerrada y pobre.
Escarcha de tus días
Y de mis noches.
Hambre y cebolla,
Hielo negro y escarcha
Grande y redonda.

En la cuna del hambre
Mi niño estaba.
Con sangre de cebolla
Se amamantaba.
Pero tu sangre,
Escarchada de azúcar,
Cebolla y hambre.

Una mujer morena
Resuelta en luna
Se derrama hilo a hilo
Sobre la cuna.
Ríete, niño,
Que te traigo la luna
Cuando es preciso.

Tu risa me hace libre,
Me pone alas.
Soledades me quita,
Cárcel me arranca.
Boca que vuela,
Corazón que en tus labios
Relampaguea.

Es tu risa la espada
Más victoriosa,
Vencedor de las flores
Y las alondras,
Rival del sol.
Porvenir de mis huesos
Y de mi amor.

Desperté de ser niño:
Nunca despiertes.
Triste llevo la boca:
Ríete siempre.
Siempre en la cuna,
Defendiendo la risa
Pluma por pluma.

Al octavo mes ríes
Con cinco azahares.
Con cinco diminutas
Ferocidades.
Con cinco dientes
Como cinco jazmines
Adolescentes.

Frontera de los besos
Serán mañana,
Cuando en la dentadura
Sientas un arma,
Sientas un fuego
Correr dientes abajo
Buscando el centro.

Vuela niño en la doble
Luna del pecho:
Él, triste de cebolla,
Tú, satisfecho.
No te derrumbes.
No sepas lo que pasa ni
Lo que ocurre.

Луковая колыбельная

Лук — это иней,
Тюрьма и бедность,
Иней твоих дней
И моих ночей.
Голод и лук:
Чёрный лёд и иней,
Один большой, другой - круглый.

В колыбели голода
Лежал мой мальчик.
Луковой кровью
Он был вскормлен.
А твоя кровь
Покрылась инеем сахара,
Лук и голод.

Смуглая женщина,
Растворённая в луне,
Изливает себя капля за каплей
В колыбель:
Улыбнись, сыночек,
Я достану тебе луну,
Если нужно.

Твой смех даёт мне свободу,
Даёт крылья,
Освобождает меня от одиночества,
Рушит тюремные стены.
Как будто твоя улыбка летит,
А сердце в твоих губах
Сверкает как молния.

Твой смех — это меч,
Не имеющий себе равных,
Победитель цветов
И жаворонков,
Соперник солнца,
Будущее моего праха
И моей любви.

Я проснулся от детства,
А ты не вздумай просыпаться.
Я хмурюсь,
А ты всегда улыбайся.
Всегда оставайся в колыбели,
Защищая улыбку
Снова и снова.

В восемь месяцев ты улыбаешься
Пятью апельсиновыми бутонами,
Пятью крошечными
Свирепостями,
Пятью зубками,
Словно пятью цветками жасмина,
Только что распустившимися.

Но границей поцелуев
Они станут завтра,
Когда в этих зубах
Ты почувствуешь оружие,
Почувствуешь огонь,
Пробегающий вниз
В поисках главного.

Лети, сыночек, на двойной
Луне материнской груди:
Она плачет от лука,
А ты доволен.
Уцелей.
Не понимай ни того, что происходит,
Ни того, что случится.