|
Я знаю, что мои рифмы порой досаждают.
Когда мои нейроны работают, я сам себя пугаю.
Мои ответные реакции могут быть такими агрессивными,
что даже строчки от меня сбегают,
потому что боятся, что я их запишу.
У меня нет винтовок, чтобы прикончить тебя.
Мне хватит сцены.
Я превращаю слова в идеи, словно фокусник.
Одной строчкой я убью тебя,
изувечу, переломаю тебе кости,
а следующей – верну тебя к жизни,
когда назову твоё имя.
В этом часть моего мастерства –
чтобы все на свете поняли, что эти стихи про тебя,
а мне не пришлось бы называть твоего имени.
И это не для того, чтобы избежать конфликта.
Это для того, чтобы не делать из тебя знаменитость
в тех странах, где никто тебя не знает.
После того, как я видел войны открытые и партизанские,
думаешь, я стану бояться твоей шайки?
Стреляй когда захочешь, репер-уголовник.
Здесь побеждает не самый криминальный,
а самый одарённый.
В твоём воображении ты наркоделец,
которого ищет полиция,
а твои пистолеты словно мифические единороги.
Нет ничего страшного, что ты имеешь
воображаемых врагов,
но плохо, что мальчишки верят,
что ты наёмный убийца.
Ты не пережил
ни одного сраного затруднения в своей жизни:
не испытывал недостатка ни в образовании, ни в еде.
Если бы у ребят из Конго были твои возможности,
они бы позаканчивали лучшие университеты.
Если я отвезу тебя на экскурсию в Центральную Африку,
увидев войну, ты запоёшь христианские песнопения.
Там твоя реперская одежонка, бейсбольная бита
и бандитская голда расплавятся на солнце.
Или отвезу тебя в Сирию,
чтобы ты ощутил бомбовые удары
или посмотрел на мальчишек, которые остались без руки.
Что ты станешь делать,
когда твоего сына подкараулят на дискотеке
и без лишних церемоний снесут ему башку из АК?
Или подправят лицо твоему брату
насильственными методами?
Или прикончат твою мать
из короткого ствола или из 40-го калибра?
Ты совсем дурак, скотина,
раз читаешь реп о том, как вышибать мозги
в стране, где тебя могут убить всего за один песо?!
Я тоже не святой, когда репую. Ещё меньше – кабальеро.
Как-то в песне я придушил десять моряков.
Но в данном случае
призывать к беспорядкам – совсем другое дело,
ведь когда узаконен произвол,
революция – необходимость.
На лопатки! На лопатки! На обе лопатки!
Я уложил тебя на лопатки!..
Хочешь меня свалить?
Подкину тебе пару головоломок.
Я боюсь тараканов и ящериц.
Меня годами не крутят
ни на одном вонючем радио в Пуэрто-Рико.
Я выпустил уже пять дисков, но до сих пор не разбогател.
Некоторые называют меня коммунистом,
стопроцентным смутьяном;
крайне правые ненавидят меня и крайне левые – тоже.
Уровень моей сексуальной активности ниже плинтуса;
после того, как я смеялся над плешивыми,
теперь лысею сам.
Я обозвал губернатора сукиным сыном.
И хотя он этого заслуживал, в глубине души я раскаялся,
но не сознавался в этом до сегодняшнего дня.
Прежде чем я осознал,
в каких неравных условиях живут люди,
я купил себе подержанную Мазератти,
которая сейчас не заводится.
Моя кредитка на нуле, не могу даже купить чашку кофе.
Поэтому, чтобы заплатить очередной взнос,
я хожу пешком.
Я как боксёры – не умею обращаться с деньгами:
всё вкладываю в свою профессию,
потому что искусство для меня на первом месте!
Я самый тормознутый в семье, я не слишком умный.
Борюсь за всеобщее образование,
но никогда не был хорошим учеником.
Я боюсь летать на самолёте, увлекаюсь политикой.
И даже если говорю, что мне всё равно,
но я не люблю критику.
Моего лучшего друга убили в полицейском участке.
У меня есть много, что записать, но мало бумаги.
Я абсолютно прозрачен.
Ты можешь увидеть, что у меня внутри,
просто взглянув мне в лицо.
Можешь попробовать свалить меня, сделай попытку.
Хотя, чтобы быть до конца честным:
я лучший в этом деле!
На лопатки! На лопатки! На обе лопатки!
Я уложил тебя на лопатки!..
|
