Parte 1. SI NO ES AHORA CUÁNDO

18. LAS PIEDRAS

Часть 1. Если не сейчас, то когда

18. Камни
He ido a cenar a casa de Alvar. Éramos cuatro: Alvar, Blas, Rita y yo. He llegado tarde, y cuando he entrado
en la casa ya estaban dándole a los aperitivos, tomando cervezas, fumando como carreteros y hablando de
politiqueo. Nos hemos pasado la cena poniendo el sistema a parir, fustigándonos porque siempre acabamos
votando con fervor, por más que Blas insista en que tendríamos que dejar de hacerlo, por lo menos una vez
en nuestra vida, para dar una lección a la clase política que tenemos. Le decimos que es un plasta y que
siempre está con lo mismo y nos contesta que vale, que será un plasta, pero que si creemos que tenemos una
democracia vamos listos, porque una democracia no es una bicefalia. Le decimos que sí, que tiene razón,
que son todos un coñazo, pero que a nosotros lo que nos gusta es discutir.
Nos hemos pimplado tres botellas de vino entre los cuatro y al final de la cena estábamos tan apasionados
que hemos empezado a hablar a gritos, y cualquiera que nos hubiera visto habría dicho que, aun odiando a
los políticos, queríamos ser como ellos, enzarzados en el mismo tema una y otra vez sin avanzar. Lo hemos
pasado de lo lindo.
Cuando hemos terminado de cenar, nos hemos cambiado de la mesa del comedor a la del salón para tomar el
café y Blas ha traído los postres que Rita y yo habíamos comprado en la pastelería de al lado del portal. Ella
había comprado hojaldres con nata y yo tejas con almendras. No sabíamos que Alvar y Blas ya no se hablan
con el panadero.
- Es que tiene el pan congelado, y a mí me fastidia muchísimo -ha explicado Blas.
- Bueno, no digas que es porque el pan está congelado, porque el pan está ya congelado en todas partes -ha
corregido Alvar-. Di la verdad, Blas, di que no te hablas con él porque el día de Reyes no te guardó el roscón
con trufa que querías y te entró una pataleta que te ha durado hasta hoy.
- ¡Coño! Es que le comprábamos el pan todos los días y, para una cosa que sabe que se me antoja en Reyes,
podría haber tenido el detalle, por lo menos.
- Vale, Blas, podría haber tenido el detalle, pero si apareces a las cinco de la tarde del seis de enero, como
apareciste, porque por la noche habíamos salido y nos dieron las mil, tampoco esperes que el hombre te
guarde el roscón.
- Pero bueno, ¿qué pasa? A ver si ahora no nos hablamos con el panadero por mi culpa.
- Blas, reconócelo: es por tu culpa. Fuiste tú el que dijo que se acabó lo de comprar el pan al mequetrefe de
abajo… Que desde que pasó lo del roscón tenemos que caminar tres calles para ir a por una mísera barra de
pan.
- Pues baja tú a comprarle el pan si quieres y tanto te gusta, que lo dices como si yo te lo hubiera prohibido.
- Lo prohibiste, Blas, lo prohibiste. Dijiste: «A partir de hoy prohíbo terminantemente que en esta casa entre
pan del Curro.» Y yo no te he comentado nada en todo este tiempo por no armarla, pero tengo que decirte
que me pusiste en un compromiso, porque a mí Curro me caía bien y, por no hacerte a ti el feo, tengo que
cruzarme de calle cada vez que lo veo.
- ¡Pues salúdalo! ¿A mí qué me dices?
Un partidazo de tenis. La pelota disparándose de un lado a otro sin rozar el suelo. Cuando me perdí en la
historia del pan empecé a pensar que, definitivamente, el amor es un infierno porque si Blas y Alvar, que
llevan veinte años juntos, han sido incapaces de abordar el tema del pan durante tanto tiempo y tienen que
esperar a que coincidamos con la bandeja de tejas y hojaldres para explotar…, ¿qué otras cosas se estarán
guardando para hacerse trizas en el momento más inesperado?
- A ver, que dejéis de decir chorradas de una vez, que ya está el café -zanjó Rita.
Nos dimos al café y a la tertulia tan panchos hasta que me acordé del tarot tif?nto te gude Alvar.
- Alvar, saca el tarot, anda.
- ¿Te crees que no lo tengo? Me lo dejé en casa de Marieta el otro día y se me ha olvidado ir a buscarlo.
- Jope, qué rollo, ya me había hecho ilusiones…
- Puedes echarle las piedras, ¿no, Alvar? -dijo Blas.
- ¡Ay, claro, te echo las piedras, que también están muy bien! Acércame ese florero de piedras blancas…
Me levanté a por el florero. Nunca me habría imaginado que las piedras dijeran algo.
- Todas las cosas del planeta hablan, cariño -dijo Alvar leyéndome el pensamiento-. Todas.
Sacó dos puñados de piedras blancas, levantó las manos y las soltó sobre un tapete verde de póquer que
había puesto Blas. Las piedras se extendieron a su manera. Alvar se concentró.
- ¿Tengo que preguntarte qué quieres saber o te lo digo yo? -me preguntó sin levantar la vista del tapete.
- Qué gracioso.
- Mientras jugáis a la pedriza, voy a preparar unos tiritos -anunció Rita-. ¿Queréis todos?
- Yo no -contesté.
- Está con otra -soltó Alvar de golpe.
- ¿Quién?
- Mi padre.
- ¿Alberto? Ni de coña.
- Está con otra, joder. Lo dice aquí claramente. Este triángulo que dibuja este grupo de piedras es tu vida
pasada, y el presente es este otro: esta piedra es él, y tiene otra más grande completamente pegada. Tú eres
esta pequeña, la que está aquí, apartada. Estuviste en su vida pasada y no estás en su vida presente.
- ¿Tú eres tonto o qué? Te digo que ni de coña.
- Te digo lo que dicen las piedras.
- Te lo inventas, me lo dices para que me olvide de él de una vez.
- Tú me has pedido que te las echara, ¿no? Pues si ahora no te mola lo que dicen las piedras, ign?
- A ver, Alvar, tú sabes que me hundes, ¿no? Sabes que decirme eso es como pegarme una paliza y dejarme
desangrada en la acera, lo sabes, ¿no?
- Pero ¿tú no dices que ya estás bien y que ya no te acuerdas de él? -interrumpió Blas-. Porque llevas con ese
discursito una buena temporada. Y ahora te sueltan eso y dices que te hunden… Qué quieres que te diga,
Nata, no lo entiendo.
- Alvar -continué sin hacer ni caso a Blas-, ¿por qué tengo que ser yo la piedra pequeña y no él? ¿Por qué no
puedo ser yo la otra? ¿Por qué tengo que ser yo la mierda de piedra?
- Porque sí, Nata, porque es así. Pero, mira, ves esto, ¿no? ¿Lo ves? Pues ya no lo ves. -Arrancó el tapete de
la mesa y las piedras saltaron por los aires-. Se acabó el jueguecito, que me tenéis harto, que cada vez que
me decís que os lea las cosas luego vais y me echáis a mí la bronca, joder, como si tuviera yo la culpa de
vuestra vida. Además, lo de las piedras es un invento. Si quieres saber algo de Beto lo llamas y se lo
preguntas. Y tú, Rita, pasa ya esos tiros.
Rita pasó la bandejita a Alvar, Alvar a Blas y Blas a mí. Y yo me metí dos de golpe, y luego otros dos, y
hemos estado hasta las seis de la mañana riéndonos y bailando en el salón unas músicas brasileiras que Blas
se ha grabado por la tarde y que nos llevaban a otra dimensión.
Hace un rato que he vuelto a casa y ni siquiera me acuerdo de lo triste que me he puesto con lo que me ha
dicho Alvar. Si no lo pienso más, es como si nunca lo hubiera oído. Así que voy a apagar la luz, a cerrar los
ojos muy fuerte y a dormir.

Я пошла на ужин к Альвару. Нас было четверо: Альвар, Блас, Рита и я. Я пришла поздно, и когда вошла в дом, они уже достали аперитив, пили пиво, ккурили, дымя, как паровоз, и болтали о политике. Мы провели ужин, споря и оценивая новоиспеченную власть, мордующую нас, как обычно, потому что мы всегда заканчиваем тем, что с жаром несемся голосовать, сколько бы Блас ни настаивал на том, что мы должны, хотя бы раз в жизни не делать этого, чтобы преподать урок политикам, использующим нас. Мы высказали Бласу, что он размазня, вечно у него одно и то же.
- Ладно, – согласился Блас, – пусть я буду размазней, но если вы считаете, что у нас демократия, то должны сообразить, что демократия не представляет собой власть двоих.
- Да, здесь ты прав, все они дерьмо, – ответили мы. Но что тут поделаешь, нам нравится спорить.
Мы уговорили три бутылки вина на четверых, и к концу ужина настолько вошли в раж, что стали не говорить, а кричать. Если бы кто-нибудь увидел нас сейчас, то непременно сказал бы, что хоть мы и ненавидим политиков, но хотим быть похожими на них, мусоля без конца одну и ту же тему, и ни на йоту не продвигаясь вперед. Ужин удался на славу, мы отлично провели время.
Поужинав, мы перешли из столовой за столик в гостиной, чтобы выпить кофе, и Блас принес десерт, который мы с Ритой купили в кондитерской на углу. Рита купила слойки со сливками, а я – плетенки с миндалем. Мы с ней и не знали, что Альвар и Блас теперь не разговаривают с булочником.
- Видите ли, у него хлеб замороженный, и меня это сильно взбесило, – пояснил Блас.
- Да ладно тебе, вот только не говори, что все потому, что у него хлеб замороженный, замороженный хлеб везде, – поправил друга Альвар, – расскажи правду, Блас. Расскажи, что ты не разговариваешь с ним потому, что в День Трех Королей он не приберег для тебя крендель с трюфелями, который ты так хотел, чем довел тебя до истерики, которая продолжается и по сей день.
- Блин! Ведь мы покупали у него хлеб каждый день, и, по крайней мере, он мог бы проявить чуткость в этом деле, зная, что мне очень хочется кренделя на День Трех Королей.
- Хорош, Блас, он мог бы проявить чуткость, но, если ты появляешься в пять часов вечера шестого января, как появился ты, потому что на ночь мы ушли и нам дали тысячу, то уж не жди, что этот человек оставит тебе еще и крендель.
- Отлично, а что здесь такого? Подумать только, теперь мы не разговариваем с булочником по моей вине.
- Блас, признай – из-за тебя. Ведь это ты сказал перестать покупать хлеб у этого ветреного шалопута... И с того случая с кренделем мы вынуждены ходить за три улицы за несчастным батоном хлеба.
- Да черт с тобой, спускайся и покупай хлеб у него, если хочешь, пожалуйста, если тебе так нравится, а то ты говоришь так, будто это я запретил тебе.
- Именно, Блас, запретил, запретил. Ты сказал: “Начиная с сегодняшнего дня, чтоб в этом доме и не пахло хлебом, купленным у Курро. Я запрещаю это окончательно и бесповоротно.” В тот момент я никак тебе не возразил, чтобы не спорить, но должен тебе сказать, что ты поставил меня в неловкое положение. Лично мне Курро очень нравится, и он не причинил тебе никакого зла, а я должен переходить через дорогу всякий раз, как вижу его.
- Да ради Бога, здоровайся с ним! Что ты мне-то говоришь?
Это просто партия в теннис. Мяч перебрасывается с одной стороны на другую, не касаясь земли. Совсем запутавшись в этой “хлебной” истории, я окончательно начала думать, что любовь – это сущий ад. Уж если Блас и Альвар, живущие вместе двадцать лет, не смогли закрыть вопрос с хлебом за такой срок и вынуждены ждать, когда случайно встретимся мы с подносом со слойками и плетенками, чтобы начать его решать… и какие же еще вещи скрывают, чтобы вылезти в самый неподходящий момент?
- Кто знает, быть может, вы оба все же перестанете болтать чепуху, ведь кофе уже на столе, – положила конец разногласиям Рита.
Мы подали кофе, и пиршество в кругу друзей продолжалось, пока я не вспомнила о картах Таро.
- Альвар, сходи, достань карты Таро.
- Веришь ли, их у меня нет. Я оставил их на днях в доме Мариеты и забыл сходить за ними.
- Вот, блин, какая досада, а я-то размечталась…
- Ты же можешь бросить камни, Альвар, разве нет? – сказал Блас.
- Ну, конечно, я брошу камни, они тоже очень хороши! Придвинь-ка мне эту цветочную вазу с белыми камнями…
Я поднялась за вазой. Вот уж никогда не представляла, что камни что-то говорят.
- Все вещи на земле говорят, дорогуша, – сказал Альвар, читая мои мысли. – Все.
Он достал две пригоршни белых камней, поднял руки и высыпал камни на зеленую покерную скатерть, постеленную Бласом. Камни рассыпались в каком-то только им ведомом порядке. Альвар сконцентрировался.
- Я должен спросить у тебя, что ты хочешь узнать? Или мне самому сказать тебе все? – задал вопрос Альвар, не поднимая от скатерти глаз.
- Как забавно.
- Пока вы играете в камушки, я приготовлю несколько кексов* – заявила Рита. Все хотят кексы?
- Я не хочу, – ответила я.
- Он с другой, – вдруг выпалил Альвар.
- Кто?
- Мой папаша!
- Альберто? Ни за что на свете.
- Он – с другой, твою мать! Здесь это ясно говорится. Вот треугольник, образованный группой камней. Это – твоя прошлая жизнь, это – настоящая, а вот это – другое, этот камень – он, и есть еще один, побольше, словно приклеенный к нему. Ты – маленькая, вот здесь и далека от него. Ты была в его прошлой жизни, но в его настоящей тебя нет.
- Ты совсем дурак или как? Я же говорю тебе – ни за что в жизни.
- Я говорю только то, что говорят камни.
- Ты все выдумываешь, говоришь мне все это для того, чтобы я разом позабыла о нем.
- Слушай, ты сама меня попросила раскинуть камни, что, не так? А теперь, если тебе не нравится, что говорят камни, я-то при чем?
- Да пойми ты, Альвар, разве ты не знаешь, что этим топишь меня, уничтожаешь? Тебе же отлично известно, что сказать мне такое все равно, что избить и оставить истекать кровью на тротуаре. И ты это знаешь, не так ли?
- Да, но разве ты не говоришь, что с тобой все в порядке, и ты не вспоминаешь о нем? – вмешался Блас. – Зачем треплешься, что отлично проводишь время. А теперь, видите ли, тебе сказали о Бето, и ты говоришь, что тебя топят… Непонятно, что ты хочешь от него услышать, Ната.
- Альвар, – продолжила я, не обращая внимания на Бласа. – Почему это я должна быть маленьким камушком, а не этим? Почему я не могу быть тем, другим? Почему именно я должна быть этим дерьмовым камнем?
- Да потому что это так, Ната, понимаешь, это так. Ты только посмотри, Ната, разве ты сама этого не видишь? Ну, видишь? А сейчас уже нет. – Альвар сдернул скатерть со стола, и камни разлетелись по воздуху. – Игра окончена, вы мне все надоели, я сыт вами по горло. Вы всякий раз талдычите, чтобы я поведал вам о каких-то вещах, а потом ругаете меня, устраиваете разнос так, будто это я, блядь, виноват в вашей жизни. Камни, видите ли, моя выдумка. Если захочешь что-нибудь узнать о Бето, то позвонишь и спросишь у него. Рита, передай кексы.
Рита передала поднос Альвару, Альвар – Бласу, а Блас – мне. Я приняла ударную дозу, а потом еще две, и до шести утра мы смеялись и танцевали в гостиной под бразильскую музыку, которую Блас записал вечером. Под музыку, уносившую нас в другое измерение.
Через какое-то время я вернулась домой, даже не вспоминая о той тоске, что навеял на меня рассказ Альвара. Я больше не думаю об этом, словно никогда и не слышала того, что сказал мне Альвар. Короче, выключив свет, я крепко-крепко закрыла глаза и уснула.

poner (dar una nota o calificación a alguien) – здесь: оценивать кого-либо
coñazo (persona indeseable) – крайне скверный человек
día de Reyes – 6 января, день трех королей (день волхвов), особенно любимый детьми. Как праздник чудес и подарков
tener el detalle – проявлять чуткость
hacerse trizas (=romperse) – прорываться
jope (expresión que denota enfado o sorpresa) – выражение, означающее гнев или удивление
* tirito (dosis de cocaine) – доза кокаина (кекс)