Mayo 11
Resulta que Urquieta me volvió a robar mi diario y me lo tuvo escondido tres
días enteros. Es decir, todavía estaría escondido si yo no lo encuentro. Estaba en
la biblioteca entre los libros y, si no es por Cariola que me sopló dónde estaba, se
pierde para siempre.
Según me dijo Cariola, lo que le da más rabia a Urquieta es no
poderme pegar, por mi pata de yeso y también que Cariola, cada vez
que él salta bien, le dice que si yo estuviera sano, se la ganaría. En todo
caso, a mí ya no me interesa ser campeón, porque pienso que es mucho
mejor tener un circo propio y viajar con él por todo el mundo. Gómez va
a ser el que doma las fieras y yo el de los caballos, el de las botellas, el
de los platos en el aire y el de los trapecios. Como ahora no puedo
ensayarme en los trapecios, me ensayo en los platos y el mozo de la
cocina me los presta y, como son de latón pintado, no importa que se
55
caigan. Ya los tiro tan alto que topan el techo. Pero lo bueno es hacerlo
con los de loza, así es que le escribí a mi mamá pidiéndole que mañana
me trajera tres.

Mayo 12
Urquieta también quiere entrar al circo nuestro, y después de todo,
cuando no está rabiando, es bien divertido y bien payaso, así es que lo aceptamos
de Tony. Ahora estamos bien amigos y él me persigue bastante, pero, de todas
maneras, yo le escondo mi diario por si le da tentación de volvérmelo a robar.
Y lo tengo escondido en el cuarto de baño, en una puertecita que da a las
cañerías. Ahí aprovecho para escribir, pero tiene que ser muy corto y muy
apurado, no como antes.
Mi mamá me trajo los platos ayer, pero cuando estaba ensayando se me
quebraron los tres. No importa, porque quiere decir que tengo que ensayar más
con los del colegio.

Mayo 13
Ayer estábamos con Gómez en la cocina, ensayando las pruebas,
cuando vimos una cara que se asomó por la ventana. Era un hombre como
Batman y nos pidió limosna. Entonces le dimos lo que encontramos y él nos pidió
permiso para dormir bajo techo, porque duerme a plena noche y ahora son muy
heladas. A Gómez y a mí nos dio lástima y le abrimos la bodega para que entrara
a dormir y el pobre se acomodó en unos sacos y se durmió ipso flatus.
Al poco rato, tocaron el timbre y era la policía. Venían en busca de
un criminal, que se llama "El Soquete" y que había muerto a dos o a
doce personas. Claro que el Mocho de la puerta les dijo que ahí no
estaba, pero ellos insistieron e insistieron en que lo habían visto entrar
aquí, hasta que se colaron para adentro y registraron casi todo el
colegio. Gómez y yo hacíamos promesa para que no entraran a la
bodega, porque nos daba lástima el criminal arrepentido y tan feo y con
tanta hambre. Por suerte, no entraron y se fueron felices. Pero los dos
con Gómez no sabemos qué hacer de pensar que tenemos un verdadero
criminal aquí encerrado y aunque le echamos llave a la bodega, de todas
maneras, cuando entre el Mocho cocinero a buscar papas mañana, a lo
mejor lo mata. Así es que vamos a avisarle para que entre armado.

Mayo 14
Esta mañana tempranito fuimos a ver al Mocho cocinero y le dijimos: —¿Qué
haría usted si se encontrara con el criminal, el Soquete?
56
—Lo entregaría a la policía.
—Sí, pero antes de eso.
—¿Cómo antes de eso?
—Por ejemplo, si él estuviera escondido en el colegio, después de todo, y
usted se topara cara a cara con él. Y si él se le viniera encima con un enorme
cuchillo, ¿qué haría usted?
—Echaría a correr, supongo. Para eso soy bueno...
—Pero mejor sería tener una pistola, ¿verdad?
—Y aún mejor sería no encontrarlo.
—Es que yo creo que lo va a encontrar —dijo Gómez, asustado.
—¿Pero por qué crees tú eso?
Yo consulté a Gómez con la mirada y él me dijo que sí con la ídem, y
entonces muy en secreto le dije al Mocho lo que había pasado. El Mocho se puso
pálido y soltó el canasto que llevaba. Entonces nos pescó de un brazo a Gómez y
a mí y voló con nosotros donde el rector. Pero, por suerte, había salido y entonces
fue donde el Padre Anselmo, que es muy santo y que no se ocupó de castigarnos
sino que llamó a la policía por teléfono y todos nos quedamos esperando hasta
que llegaron.
Entraron muy triunfantes con un Teniente y todo. La bodega estaba con llave
y los dos con Gómez no oímos la campanilla de clase y los seguimos. Calladitos
llegaron hasta ahí y abrieron la puerta de repente y gritaron con voz de trueno:
"¡Manos en alto!", pero nadie se movió.
Entonces empezaron a alumbrar todos los rincones con una tremenda
linterna y no había nada. El Teniente se volvió donde el Padre Anselmo un poco
enojado, pero, en ese momento, otro policía descubrió un paquete en el suelo y
gritó: "¡Mi Teniente!" y le pasó el paquete. El Teniente sacó su pañuelo y casi sin
tocarlo, lo desenvolvió y en el paquete había un cuchillo, una caja de cartuchos sin
uso y un montoncito de joyas.
Otro policía dijo entonces: "¡Por aquí escapó!", y mostró una ventanita que
estaba casi tapada de sacos de papas. Y la ventanita daba a la calle.
Pero ahora Gómez y yo estamos otra vez contentos de que haya escapado,
porque, cuando lo andábamos buscando, teníamos casi más ganas de no
encontrarlo.

Mayo 15
Resulta que todo el colegio sabe lo del Soquete y la mitad de los chiquillos
dicen que Gómez y yo somos unos idiotas y la otra mitad dice que no. Pero entre
57
la mitad que sí, está Urquieta y anda otra vez buscándome camorra.
Hoy, en el recreo, me dijo:
—Tú me debes una y crees que si no te pego porque andas cojo me voy a
quedar así no más.
—En quince días más me sacan el yeso —le contesté.
—Ya llevo una semana esperando y no pienso esperar más.
—¿Qué vas a hacer, entonces? —le dije.
—¿Te daría mucha rabia que te robara tu diario? —me preguntó.
—Mucha. Pero ahora no lo encontrarás con tanta facilidad.
—Eso es asunto mío. Quiero saber qué te da más rabia, el que otros lean
tu diario o una bofetada.
—En todo caso no lo vas a encontrar —le contesté.
—Lo veremos. Tú te crees muy gallo, pero yo no soy tonto tampoco.
—Ni con toda tu habilidad lo vas a hallar —le dije y me fui.
Pero al poco rato volvió donde yo estaba.
—¿Qué vas a hacer cuando no lo encuentres? —me preguntó.
—Pegarte otra cachetada.
—¿Y si no soy yo el que te lo roba?
—A nadie más que a ti le interesa mi diario.
—¿Y te crees tú que vas a pasarte pegando porque tienes una pata con yeso
y nadie te la va a devolver? A mí también me puede dar rabia.
—Eso es lo que quiero. Que te dé luego, me pegues de una vez y dejes en
paz mi diario.
—Eso lo dices porque sabes que castigan al que le pega a un cojo. Yo sabré
lo que hago.
Después, en la tarde, me hizo burla con otros por mi diario y me gritó:
—¡Cómo nos vamos a reír esta noche con tus secretos!
Gómez y yo estuvimos ensayando las pruebas de las botellas con el
repostero y por fin me escapé para escribir todo esto.
En este momento se abrió la puerta del baño y asomó su cabeza
Urquieta y me dijo: "Escribe bastante para que me ría más" y se fue.
Pero justo cuando él salió, sonó la campana para ir a comer y yo no
tengo más remedio que esconder mi diario aquí mismo, aunque sea por
la última vez.

Mayo 15
Anoche desperté con un disparo y después sonó otro. Encendí mi linterna y
58
vi que nadie se había movido. Entonces oí unos gritos de: "¡Por la derecha, por la
derecha!" y salté de mi cama y fui a despertar a Gómez. Pero él ya se había
despertado, sólo que no se movía porque estaba asustado. En eso sonó otro
disparo y yo no aguanté más, me puse los pantalones y salí afuera. Gómez y
Triviño, que es nuevo, me siguieron y salimos al huerto. Pero en la puerta del
huerto nos sujetó un agente y dijo que nos volviéramos al dormitorio, porque
podría alcanzarnos una bala. Era que andaban buscando al Soquete, que se
había vuelto a meter por la ventanita a la bodega y, como ellos pensaron que
podía volver a buscar su paquete, lo estaban esperando escondidos en el colegio
desde temprano. Y cuando entró a la bodega le hicieron: "¡Alto!" pero él se escapó
al huerto y en eso andaban ahora. Estábamos hablando con el agente cuando
llegó el Padre José y nos pescó de una oreja y nos mandó a acostarnos. Claro
que yo no podía dormir y nos quedamos conversando en secreto con Gómez
hasta que se acabó la bulla. Y después tampoco me podía dormir; entonces
bajé a buscar mi diario para escribir y no lo encontré. Entonces lo fui a buscar en
la cama de Urquieta y se lo pillé debajo de la almohada. Me dio tanta furia con él
que, si no hubiera estado durmiendo, le hubiera vuelto a pegar.
Y ya realmente no sé dónde esconderlo, pero lo voy a guardar debajo de mi
colchón.

Mayo 16
Parece que anoche agarraron al pobre Soquete aquí en el huerto. Lo
alcanzaron con una bala y se lo llevaron sangrando de una pierna. Yo fui a ver la
sangre, pero con el riego se había borrado. Nos castigaron a los tres con Gómez y
Triviño y nos dejaron sin recreo y en la tarde escribiendo páginas enteras. A
veces me dan ganas de escaparme de este colegio, pero será cuando me saquen
el yeso.
Urquieta está tan furioso conmigo porque le quité mi diario, que hoy me dijo:
—Cuando te vuelva a robar el diario, voy a echarlo a la basura y así no lo
tendrás más.
—Es que ahora no lo encontrarás nunca —le contesté. Pero yo sé que si lo
sigo guardando en mi cama, me lo va a sacar, así es que me lo metí en la
espalda, entre la camisa y el cuerpo y me molestaba bastante y de
repente uno me dio una palmada y dije que yo tenía joroba. Entonces
todos vinieron a tocar mi joroba y Urquieta también dijo que ése era mi
estúpido diario, pero que era la última vez que lo iba a tener porque
mañana saldría en la basura. Y, ahora al acostarme, sé que él se está
59
haciendo el dormido y que cuando yo me duerma, me lo va a robar.
Cuando pienso en esto, me da más pena que rabia, pena de pensar que
se va a ir en la basura y voy a tratar de no dormir en toda la noche
entera...

Май 11

Оказалось, что Уркьета снова украл мой дневник и спрятал его три дня назад. К слову сказать, он был в библиотеке, среди книг. Если бы не Кариола, подсказавший мне, где находится дневник,

я бы его не нашел. Он так и остался бы спрятанным и потерялся бы навсегда.

По словам Кариолы, Уркьету больше всего бесит, что он не

может меня ударить из-за моей загипсованной ноги. А также из-за того, что каждый раз, когда Уркьета хорошо прыгает, Кариола

говорит ему, что, если бы я был здоров, то он бы получил по заслугам, и я бы ему показал. Во всяком случае, мне уже не

интересно быть чемпионом, потому что я думаю, гораздо лучше

иметь свой собственный цирк и колесить с ним по всему свету. Гомес

станет укротителем хищников, а я – наездником, буду жонглировать

бутылками и тарелками в воздухе, и буду гимнастом на трапециях. Но, поскольку сейчас я не могу репетировать на трапециях, я

попробую себя в жонглировании тарелками. Парень, работающий на

кухне, даст их мне взаймы. Раз эти тарелки из окрашенной латуни,

то и неважно, если они упадут. Но было бы великолепно жонглировать фаянсовыми тарелками. Так что, напишу-ка я маме и

попрошу ее, чтобы завтра она привезла мне три тарелки.

Май 12

Уркьета тоже хочет поступить к нам в цирк, и после того, как злость прошла, с ним очень даже весело, он – отличный клоун и балагур, так что мы принимаем Тони. Теперь мы хорошие приятели, он повсюду следует за мной, но, на всякий случай я прячу свой дневник подальше от соблазна снова егоукрасть.  Я прячу его в ванной, за дверцей, прикрывающей трубы. Чтобы записать что-нибудь в дневник, я пользуюсь ванной. Но я должен писать второпях и очень коротко, не так, как раньше.

Вчера мама привезла мне тарелки, но, когда я попробовал ими

жонглировать, все три разбились. Неважно, ерунда – дело житейское. Я хочу сказать, что должен попробовать еще, со школьными тарелками.

Май 13

Вчера мы с Гомесом были на кухне, пробуя жонглировать, когда увидели

показавшееся в окне лицо. Это было лицо мужчины, похожего на Бэтмена, он

попросил у нас милостыню. Мы отдали ему то, что нашли, и тогда он

попросил у нас разрешения переночевать под крышей, потому что ночью он

спал под открытым небом, а сейчас на улице очень холодно. Нам с Гомесом

стало очень жаль его, и мы открыли погреб, чтобы он зашел выспаться. Этот бедолага улегся на мешках и моментально* уснул.

Немного погодя раздался звонок в дверь. Это были полицейские. Они пришли в поисках преступника по кличке Носок,убившего не то двоих людей, не то дюжину. Ясно, что привратник сказал им, что здесь его не было, но полицейские упорно твердили, что видели его входящим сюда. Они стояли на своем до тех пор, пока не вошли внутрь и не обыскали почти всю школу. Мы с Гомесом дали обет, лишь бы полицейские не вошли в погреб, потому что нам было жалко этого раскаявшегося преступника, такого страшного и ужасно голодного. К счастью, они туда не вошли и, довольные, удалились. Но мы вдвоем с Гомесом не знали, что делать, размышляя о том, что укрыли настоящего преступника. Ведь даже если мы выбросим ключ от погреба, все равно завтра повар пойдет в погреб за картошкой и, скорее всего, преступник его убьет. Мы предупредим повара, чтобы он вошел туда вооруженным.

* ipsoflatus(= deinmediato – выражение, использующееся в Латинской Америке): моментально, тотчас же

Май 14

Сегодня с утра пораньше мы отправились к повару и спросили его, как

бы он поступил, столкнувшись с преступником “Носком”.

- Я выдал бы его полиции.

- Да, конечно, но перед этим.

- А что перед этим?

- Ну, например, если бы он скрывался в школе, в конце-то концов, и вы

столкнулись с ним лицом к лицу. И он напал бы на Вас со своим огромным

ножом. Что бы Вы сделали?

- Полагаю, что бросился бы бежать. Ведь я хороший…

- Но лучше было бы иметь пистолет, правда?

- Самое лучшее было бы не встречаться с ним.

- Только я думаю, что он Вам встретится, – испуганно пролепетал Гомес.

- И почему же ты так думаешь?

Мы с Гомесом обменялись понимающими взглядами и пришли к согласию, что нужно все рассказать. Тогда я под большим секретом поведал

повару о том, что произошло. Тот жутко побледнел и выронил из рук корзину,

которую нес, схватил нас с Гомесом за руки и со всех ног бросился к

настоятелю, волоча нас за собой. К счастью, отец-настоятель вышел, и там

был отец Ансельмо. Отец Ансельмо – воистину святой, он не стал нас

наказывать, а просто позвонил по телефону в полицию и оставил нас

дожидаться прихода полицейских.

Полицейские, во главе с лейтенантом, вошли с победоносным видом. Ключ торчал в дверце погреба. Мы с Гомесом не услышали звонок колокольчика на урок и пошли вслед за полицейскими. Полицейские молча

подошли к погребу, рывком распахнули дверь  и громко проорали: “Руки

вверх!” – но никто не пошевелился.

Тогда они принялись освещать все уголки большими, мощными

фонариками, на ничего не было. Несколько рассерженный лейтенант

повернулся к отцу Ансельмо, но в этот момент другой полицейский

обнаружил на полу сверток и закричал : “Господин лейтенант!” – протягивая ему пакет. Лейтенант достал свой платок и, почти не прикасаясь к свертку,

развернул его. В пакете был нож, коробка с патронами, в которой не хватало

одного патрона, и кучка драгоценностей.

Тогда еще один полицейский произнес: “Он сбежал отсюда!” – и указал

на небольшое оконце, почти полностью прикрытое мешками картошки. Это окошко выходило на улицу.

Мы с Гомесом снова порадовались тому, что “Носок” сбежал, потому что

когда мы ходили его искать, то, пожалуй, сильнее хотели, чтобы его не

нашли.

Май 15

Оказывается, что вся школа знает все о «Носке». Половина ребят говорит, что мы с Гомесом — два идиота, другая половина — наоборот. Уркьета — среди той половины пацанов, что считают нас тупицами. Он снова ходит, ища со мной ссоры.

Вот и сейчас, на переменке, он мне сказал:

- Ты мне кое-что должен и думаешь, что если я не бью тебя, потому что ты хромаешь, то все так и оставлю, спущу тебе с рук.

- Самое большее через пятнадцать дней мне снимут гипс, — ответил я.

- Я жду уже неделю, и не собираюсь больше ждать.

- И что же ты сделаешь? — спросил я.

- Ты очень сильно разозлился бы, если бы я украл твой дневник? — спросил Уркьета.

- Очень. Но сейчас тебе будет не так-то легко найти его.

- Это — мое дело. Я хочу знать, что тебя больше разозлит, то,

что другие прочитают твой дневник, или одна пощечина.

- В любом случае, тебе его не найти, — ответил я.

- Посмотрим. Ты думаешь, что ты крутой, но и я не промах, я тоже далеко  не дурак.

- При всей твоей хитрости и ловкости тебе не найти дневник, — сказал я ему и ушел.

Но немного погодя, Уркьета снова направился ко мне.

- Что ты будешь делать, когда не найдешь на месте свой дневник? — задал он мне вопрос.

- Снова отвешу тебе затрещину.

- А если это не я его украл?

- Да никого, кроме тебя, не интересует мой дневник.

- И ты думаешь, что тебе позволено драться, потому что у тебя нога в гипсе и никто не дает тебе сдачи? Я тоже могу разозлиться.

- Как раз этого я и хочу. Зачем тебе откладывать на потом, ты меня быстро стукнешь, и оставишь в покое мой дневник.

- Ты так говоришь, потому что знаешь, что тех, кто бьет хромого, наказывают. Я знаю, что делаю.

Потом, вечером, он издевался вместе с остальными над моим дневником, крича:

- Ну и посмеемся же мы ночью над твоими секретами!

Мы с Гомесом пробовали с кондитером содержимое бутылок, и, наконец, я улизнул, чтобы все это записать.

В этот момент открылась дверь ванной, и в проеме появилась голова Уркьеты. Он сказал мне: « Давай, пиши побольше, чтобы я

посильнее посмеялся», — и ушел. Как только Урктета вышел

раздался трезвон колокола, созывающего на ужин, и мне не

оставалось ничего другого, как спрятать дневник на прежнее место,

Хотя это было в последний раз.

Май 15

Вчера ночью я проснулся от выстрела, и следом раздался еще один. Я включил свой карманный фонарик и увидел, что никто и не пошевелился.

Еще я услышал крики: «Справа, справа!» Я спрыгнул с кровати и бросился

будить Гомеса. Но он уже проснулся, но только не двигался, потому что был напуган. Тут прозвучал еще один выстрел, и больше я не удержался. Я надел штаны и выбежал наружу. Гомес и новичок Тривиньо последовали моему примеру и побежали в сад. Но у двери, ведущей в сад, нас сцапал

полицейский и сказал, чтобы мы возвращались в спальню, потому что нас

может ранить пулей. Полиция искала «Носка», который снова влез в 

погреб через окошко. Полицейские подумали о том, что «Носок» мог

вернуться в поисках свертка и поджидали его, спрятавшись в школе, с самого раннего утра. Когда «Носок» забрался в погреб, ему крикнули: «Стоять!», но он выскользнул в сад, и теперь все в саду. Мы разговаривали с полицейским, когда пришел отец Хосе, поймал нас за ухо и велел ложиться спать. Ясно, как Божий день, что я не мог уснуть, и мы проболтали по секрету с Гомесом до тех пор, пока шумиха не улеглась. Но я и после не мог заснуть. Тогда я спустился поискать свой дневник, чтобы все записать, но не нашел его на месте. Я отправился искать дневник в кровати Уркьеты и стянул его из-под подушки. Я так разозлился на него, что снова треснул бы его, если бы Уркьета не спал.

Вот теперь я и в самом деле не знаю, куда его спрятать, пожалуй, я

стану хранить его под матрасом.

Май 16

Похоже, что вчера ночью беднягу «Носка» все-таки поймали здесь, в

саду. Его ранили в ногу и унесли, истекающего кровью. Я ходил посмотреть на кровь, но все пятна были отмыты. Нас троих, меня,  Гомеса и Тривиньо, наказали. Мы остались без отдыха и развлечений. И вечером писали целые страницы. Иногда мне так хочется сбежать из этой школы, но это произойдет, когда мне снимут гипс.

Уркьета так зол на меня за то, что я отнял у него свой дневник, что сегодня сказал мне:

- Когда я снова украду твой дневник, я  выброшу его на помойку, и тогда его у тебя больше не будет.

- Вот только теперь ты его никогда не найдешь, — ответил я. Но я знаю, что , если по-прежнему буду прятать дневник под кроватью, то рано, или поздно Уркьета его умыкнет. Так что теперь я засунул дневник под рубашку за спину, и он довольно сильно мне мешал.  Вдруг кто-то хлопнул меня по спине и я сказал, что у меня  горб. Тогда все али трогать мой горб, и Уркьета тут же заявил, что это был не горб, а мой расчудесный дневник. И что это был последний раз, когда мой дневник со мной, потому что завтра он, возможно, отправится на помойку. И теперь, ложась спать, я знаю, что Уркьета не станет спать, а когда я засну, он украдет дневник. Когда я об этом думаю, мне больно от мысли, что дневник окажется на помойке. Меня это так бесит, что я постараюсь не спать всю ночь.

Примечание: Этот дневник был найден на помойке и подобран

Одним бездельником, который начал его читать и предложил этой типографии его опубликовать.