Se puso tensa. ¿Proporcionarle una arma? ¿Había perdido el juicio? El tacto de la diminuta daga,
que siempre llevaba en la liga, le quemó la piel. ¡Sí, claro que la llevaba! ¿Qué mujer precavida no lo
haría en un lugar como Jamaica y en los tiempos que corrían?
Capricho piafaba cada vez más inquieto y Kelly aprovechó para contemplar al español a placer
mientras él lo calmaba.
– Tout est bien, mon petit. Tout est bien.
Cerró los ojos. Oír su voz de barítono suavizada por un francés gutural la embriagó. ¿Cuántos
misterios tendría aún que descubrir de aquel hombre? Lo encontraba irresistible, aunque vistiera sólo
aquellos dichosos pantalones y nada más. Su piel era terciopelo, morena y brillante de sudor, su
cabello negro como el abismo, sus ojos como los lagos escoceses. Y trataba a Capricho con tanta
delicadeza… Se preguntó si aquella mano grande, ahora áspera por las penurias, sabría ser delicada
en la intimidad. De inmediato se dijo que sí. ¿Acaso no la había sentido ella así en su piel? Sí, pero
sólo parcialmente.
El impulso de entregarle la navaja era muy fuerte. Pero su precaución, también. ¿Quién podía
garantizarle que no la utilizaría para cortarle la garganta y escapar?
El relincho pesaroso del potro ahuyentó sus dudas.
– Date la vuelta.
Miguel la miró.
– ¿Perdón?
– Que te des la vuelta. Siempre llevo conmigo una pequeña daga.
– ¿Dónde?
Kelly intentó controlar su sofoco y le respondió desabrida:
– ¡Donde no te interesa! ¡Date la vuelta!
Así que aquella arpía inglesa llevaba una daga. ¡Qué descubrimiento! Era una verdadera caja de
sorpresas. Por acicatearla un poco más, sonrió como un maldito y dijo:
– El otro día no la noté.
Deleitándose en su apuro, observó cómo sus mejillas adquirían el color del melocotón. Pero ella
no se amilanó y contestó con soltura:
– El otro día no la llevaba, pero hoy sí, español -pronunció esta palabra como un insulto-. Y te
aseguro que sé muy bien cómo utilizarla.
– ¿De verdad? -Y ahora sí que estalló en carcajadas que no pudo ni quiso refrenar.
A ella se le estaban descontrolando los pensamientos ante aquella reacción tan humana. Era un
maldito bribón sumamente atractivo al que, si no se andaba con cuidado, acabaría por apreciar
demasiado. Miguel tendió la mano y Kelly retrocedió.
– De acuerdo, prometo usar la daga sólo para sacarle el cristal al potro. ¿Estás satisfecha?
– No sé si creerte.
– ¡Por las llagas de Cristo, mujer! No puedo estar aquí toda la noche. ¿Aún no sabes que en esta
maldita hacienda hay toque de queda para los esclavos?
A ella la abochornó que se lo recordara. Tenía razón. Le hacía abandonar un trabajo que debería
acabar más tarde a pesar de su cansancio, le pedía atención para su caballo y, porque lo había visto
otras veces, sabía que si llegaba a su choza después del toque de queda, recibiría la caricia del látigo.
Y aun así le ponía pegas. Estaba portándose como una niña tonta, así que se decidió.
– Bien. Te creo. Pero date la vuelta.
– ¡Mierda! -masculló él. Pero lo hizo como el caballero que era, para satisfacción de Kelly.
Un momento después, Miguel tenía una daga tan diminuta en sus manos que arqueó las cejas
dubitativo. ¿De verdad la tigresa de ojos azules pensaba que aquello iba a disuadir a nadie de
atacarla? Suspiró y procedió a eliminar el cristal de la pezuña de Capricho, en tanto ella calmaba al
animal con caricias y besos. Cuando acabó, limpió la daga en sus propios pantalones y se la entregó.
– Puedes devolverla a la liga.
– ¡Oh!
– ¿Sabes, princesa? -se burló Miguel-, en mi país las mujeres también la ocultan ahí, sólo que
llevan un verdadero puñal y no un juguete. ¿Qué pasa con las inglesas, ni siquiera sabéis defenderos?
– ¡Por supuesto que sabemos! -se soliviantó ella, azuzada por su socarronería.
– ¿Con eso?
– ¡Con esto, sí!
Miguel chascó la lengua.
– Dudo mucho que fueses capaz de cortar una naranja con esa miniatura, milady.
– ¡Y el cuello de un insolente, si se presenta el caso! -se explayó Kelly, irritada. Y es que, con su
ironía ácida, conseguía sacarla de quicio.
¡Dios qué hermosa era cuando se enojaba!, pensaba Miguel. Le gustaban poco los caracteres
dóciles y, desde luego, la sobrina de Colbert no entraba en ese grupo. Sus ojos color zafiro brillaban
desafiantes, su pequeño y altivo busto subía y bajaba al ritmo de su respiración acelerada, y su boca…
¡Cristo, su boca! Se fruncía tan encantadora que lo llamaba poderosamente. Se le agrió el gesto y dio
un paso hacia ella.
Kelly retrocedió de inmediato. Las esmeraldas que eran los ojos del español se habían vuelto
electrizantes, como los de una alimaña al acecho. Si pensó en escapar de allí, fue en vano, porque sus
piernas se negaron a moverse. Miguel la atrapó por un brazo, tiró de ella y la pegó a su pecho.
Los ojos de ambos se retaron en una interrogación muda, pero antes de que Kelly pudiese
reaccionar, él bajó la cabeza y sus labios sellaron su boca.
La sensación de fuego líquido corriendo por sus venas arrasó con la poca cordura que le
quedaba. Hipnotizada, abrió sus labios sedientos. Y la diminuta daga quedó colgando de su mano. Lo
último que pensó fue en utilizarla.
Miguel la abrazó con fuerza, moldeándola a su cuerpo. Parecían haber sido creados para
acoplarse. Pero aquel loco deseo y la irracionalidad de sus actos apenas duró un momento y, con un
esfuerzo, la separó, sujetándola por los hombros. La miró fieramente, como si estuviera pensando en
devorarla. A Kelly, los segundos se le hicieron una eternidad.
Luego, renegando de sí mismo, Miguel le dio la espalda para no ver el anhelo en sus pupilas.
Cuando se serenó, se volvió de cara a ella, le arrebató la daga de la mano y, antes de que la joven
pudiese protestar, le levantó las faldas y le metió el arma entre la liga y la carne tibia, bajando a
continuación la tela de un manotazo.
– Milady… si quieres permanecer a salvo, procura que nuestros caminos no vuelvan a cruzarse -
le advirtió.
Kelly se quedó allí, sin saber qué hacer o qué decir. Cuando pudo volver a pensar con raciocinio
y se vio sola, se tapó la boca y ahogó un sollozo. Y se prometió firmemente seguir el consejo del
español. |
Келли напряглась. Давать ли ему оружие? В своем ли он уме? Маленький кинжал, который она
всегда носила за подвязой, жег ей кожу. Конечно, она носила с собой кинжал! Какая осторожная и предусмотрительная женщина не носила бы с собой нож в таком месте как Ямайка, да еще в такие времена?
Каприз все беспокойнее бил копытом, и Келли пользовалась этим, чтобы в свое удовольствие
наблюдать за испанцем, пока тот успокаивал лошадь. Девушка зажмурилась. Она пьянела, слушая мягкий баритон Мигеля, гортанно приговаривавший по-французски:
- Все хорошо, малыш. Все хорошо.
Сколько еще секретов должна она открыть в этом человеке? Она находила Мигеля неотразимым,
хотя на нем были одни только отвратительные штаны, и больше ничего. Смуглая, загорелая кожа мужчины была бархатистой на ощупь и блестела от пота. А его черные как бездонная пропасть волосы! А глаза, похожие на шотландские озера! И с Капризом он был лак ласков… Келли спрашивала себя, могла ли эта огрубевшая от нужды и непосильного труда рука быть нежной в интимной близости, и тут же отвечала – да, могла. Разве не чувствовала она ее нежность на своей коже? Да, чувствовала, но только частично.
Порыв дать нож Мигелю был очень сильным, но и опасливая осторожность была не меньшей. Кто
даст гарантию, что он не воспользуется ножом, чтобы перерезать ей горло и сбежать?.. Печальное ржание лошади прогнало прочь все ее сомнения.
- Отвернись.
- Простите? – Мигель посмотрел на Келли.
- Отвернись. Я всегда ношу с собой маленький кинжал.
- Но где?
- Не твое дело, где! – резко ответила Келли, стараясь сдержать свое смущение. – Отвернись!
Значит, эта английская проныра таскает с собой нож? Вот так открытие! Да, она была настоящей
коробочкой сюрпризов. Чтобы чуточку подстегнуть Келли, Мигель гаденько ухмыльнулся и обронил:
- Надо же! На днях я этого не заметил. – Он с наслаждением наблюдал, как от смущения щеки
девушки приобретали цвет переспелого персика, но Келли не спасовала.
- На днях я не брала с собой нож, испанец, а сегодня взяла, – с достоинством сказала она и
добавила с вызовом, – и, уверяю тебя, я отлично знаю, как им пользоваться.
- Правда? – на этот раз Мигель от души расхохотался, не сумев сдержать смех, да и не желая
этого делать.
Видя столь бурную реакцию, Келли лишилась разума. Этот чертов весельчак был крайне привлекательным, и если бы не ее осторожность, она явно переоценила бы его. Мигель протянул руку, и Келли отступила.
- Ладно, обещаю использовать нож только для того, чтобы вытащить осколок стекла из ноги жеребца. Ну что, ты довольна?
- Не знаю, верить ли тебе.
- Ради всего святого, барышня! Я не могу находиться здесь всю ночь. Разве ты не знаешь, что в этом проклятом поместье для рабов существует комендантский час?
От напоминания Мигеля Келли смутилась, он был прав. Когда она попросила его осмотреть лошадь, Мигель бросил свою работу, которую, несмотря на усталость, должен был закончить. Келли часто видела и знала, что если раб приходил в свою хижину после наступления комендантского часа, его пороли плетьми. А тут еще она со своими проблемами вела себя, как глупая девчонка. И Келли решилась.
- Хорошо, я тебе верю. Только отвернись.
- Вот дерьмо! – сквозь зубы пробормотал Мигель, но к радости Келли поступил как истинный дворянин, каковым он и являлся.
Минуту спустя, в руках у Мигеля уже был нож. От удивления брови мужчины поползли вверх – настолько крошечным был кинжальчик. Неужели эта голубоглазая тигрица и вправду думала, что этим ножичком она сможет разубедить кого бы то ни было нападать на нее? Мигель вздохнул и начал вытаскивать стекло из конского копыта, а Келли принялась успокаивать Каприза ласками и поцелуями. Покончив со стеклом, Мигель вытер нож о свои штаны и отдал его Келли.
- Можешь снова засовывать его за подвязку.
- А-а-а…
- Знаешь, принцесса, – посмеиваясь, сказал Мигель, – у меня на родине женщины прячут кинжалы там же, только прячут они настоящие ножи, а не игрушку. Что происходит с англичанками? Вы даже защитить себя не можете.
- Еще как можем! – рассердилась Келли, раззадоренная его насмешливой уловкой.
- Вот этим?
- Да, этим!
- Сильно сомневаюсь, что Вы в состоянии апельсин разрезать этакой игрушечкой, миледи.
- Не только апельсин, но и шею наглеца, если представится случай! – раздраженно выпалила Келли. Желчная ирония испанца доводила ее до белого каления.
“Господи, как она красива, когда злится!” – подумал Мигель. Ему нравились непокорные
личности, и племянница Колберта, само собой, входила в их число. Ее сапфировые глаза вызывающе сверкали, небольшая, высокая грудь поднималась и опускалась в такт учащенному дыханию, а ее губы… О, боже, ее губы! Она так очаровательно хмурилась, что Мигеля властно тянуло к ней. С угрюмым выражением лица он резко шагнул вперед.
Келли тут же попятилась. Изумрудно-зеленые глаза испанца напряженно рыскали по телу
девушки, словно глаза дикого зверя, сидящего в засаде. Подумай Келли убежать отсюда, это было бы тщетно – ее ноги отказывались двигаться. Мигель схватил ее за руку, притянул к себе и прижал к груди. Глазами они бросали вызов друг другу, в то же время задавая немой вопрос, но прежде чем Келли успела что-нибудь сделать, Мигель наклонил голову и его губы зажали ей рот.
Лава расплавленного огня пробежала по ее жилам, смывая остатки здравого смысла. Как во сне
она приоткрыла свои жаждущие, алчные губы, и маленький кинжальчик безвольно повис в ее руке. Последней мыслью Келли было воспользоваться им.
Сжав девушку в объятиях, Мигель с наслаждением мял ее тело. Казалось, они были не прочь
соединиться, но это безумное желание и необдуманные действия длились всего лишь миг. Держа Келли за плечи, Мигель с трудом отстранился от нее. Он затравленно посмотрел на девушку, точно хотел ее сожрать. Эти секунды были для Келли целой вечностью.
Потом, кляня самого себя, Мигель отвернулся, чтобы не видеть страстное желание в ее зрачках.
Успокоившись, он снова посмотрел в глаза Келли, выхватил из ее руки нож и, прежде чем девушка успела возразить, задрал ей подол, сунул нож за подвязку, прижав его к разгоряченному телу, и одним махом опустил юбку.
- Если хочешь быть в безопасности, миледи… позаботься о том, чтобы наши пути больше не
пересекались, – предостерег девушку Мигель.
Келли осталась на месте, не зная, что делать, и что сказать. Когда к ней вернулся разум и она
осталась одна, Келли зажала рот рукой и подавила всхлип. Она дала себе слово твердо следовать совету испанца.
|