Blue Jeans - ¿Puedo soñar contigo? #63 - Учим испанский язык

Блю Джинс. "Можешь мне присниться?" Глава. 63. Суббота

—¿Cómo está Paloma?
—Adormilada. Le han dado unas pastillas hace un rato y ya no le duele tanto, pero pasará algunos
días en observación. Después... empezará a recibir otro tipo de tratamiento.
La madre de la chica les explica a Meri y a Paz lo que los médicos le acaban de informar. Sólo
ella y su marido han podido verla en las casi siete horas que lleva ingresada en el hospital.
—¿Cómo no me di cuenta? —se lamenta la pelirroja.
—Nosotros tampoco nos enteramos de nada. Y vivimos con ella —dice la mujer, sollozando—.
Todo esto es por mi culpa.
Nieves se sienta en una de las sillas de la sala de espera y se cubre la cara con las manos,
desconsolada. María y Paz se le acercan para tratar de calmarla.
—Lo importante es que ahora se ponga bien —comenta la chica—. Pronto volverá a ser la de
antes. La mujer se quita las manos del rostro y la mira. Aquella jovencita siempre le había caído bien,
hasta que se enteró de lo que tenía con su hija. Ahora, después de cómo la ha tratado, es ella la que
intenta animarla. Tal vez no sólo ha sido injusta con Paloma, sino también con esa niña pelirroja.
—Gracias por salvarla. Si no llega a ser por ti, a lo mejor ahora...
—Yo sólo hice lo que pude. Menos mal que me llamó.
Y cuando lo hizo, ella llamó inmediatamente a sus padres. Eran más de las cinco de la mañana.
Cuando vieron a Paloma tumbada en el suelo inconsciente pensaron que aquello era una pesadilla.
Pero no, no era un sueño. Intentaron reanimarla sin éxito y en seguida la llevaron en coche al hospital.
Allí, unas horas más tarde y tras algunas pruebas, les desvelaron lo que nunca habrían imaginado.
No se siente bien. ¿Por qué sus padres tienen que presionarla de esa manera? Son demasiado
estrictos. Cuando les cuente que es lesbiana... El mundo se les va a venir encima. No quiere ni
imaginar lo que pasará.
Sólo espera que no la separen de Meri. Ella es lo único bueno que tiene en la vida. La quiere, la
quiere muchísimo.
Esas gilipollas de su clase han vuelto a fastidiarla. No comprende cómo puede haber gente tan
mala. ¿Creen que no le afecta todo lo que le dicen o le hacen? Es una persona, como ellas, ¿por qué la
acosan? ¿Por qué la insultan? ¿Ser lesbiana es un pecado?
Se encierra en el cuarto de baño. Abre el grifo al máximo y se sienta en el suelo pegada a la
pared. Se da un pequeño golpecito en la nuca contra el azulejo. ¿Por qué la tratan tan mal? ¿Por qué le
han dicho hoy que sería mejor si no existiera? El segundo golpe no es tan leve. Lo siente, siente el
dolor. ¿Algún día podrá decirles a sus padres lo que es, lo que siente? ¿Algún día podrá revelarles que
le gustan las chicas sin miedo a que se enfaden o piensen que está enferma? Una lágrima cae con el
tercer golpe. Y llora todavía más con el cuarto. Éste mucho más fuerte. Le ha temblado toda la cabeza.
Le duele, le duele mucho. Pero ese dolor no es nada comparado con el que siente cada vez que alguien
la menosprecia o trata de impedir que sea lo que realmente es.
Ese dolor es tan intenso que lleva a Paloma, desde hace algunas semanas, a autolesionarse sin
darse ni cuenta de lo que está haciendo.

- Как Палома?
- Дремлет. Недавно ей дали таблетки. Сейчас ей уже не так больно, но придется несколько дней провести под наблюдением врачей, после чего ей назначат курс лечения.
Мать Паломы передает Мери и Пас, что ей только что сказали врачи. За семь без малого часов, проведенных Паломой в больнице, увидеться с ней смогла только она вместе с мужем.
- Как же я не поняла? – сокрушается Рыжулька.
- Мы тоже ничего не знали, а ведь жили вместе с ней, – всхлипывает Ньевес. – Это я виновата, все из-за меня.
Безутешная мать садится на один из стульев в комнате ожидания, прикрыв лицо руками. Мария и Пас подходят к ней, чтобы попытаться успокоить.
- Самое главное, что сейчас она поправляется, – говорит девушка, – и очень скоро будет такой, как раньше.
Ньевес отнимает руки от лица и смотрит на Мери. Мария всегда нравилась ей, но до тех пор, пока она не узнала об их с Паломой отношениях. И вот теперь, после того, как она с ней обошлась, именно эта девушка старается подбодрить ее. Возможно, она была неправа не только с Паломой, но и с рыжеволосой девчонкой.
- Спасибо за то, что спасла ее. Если бы она не дозвонилась до тебя, то, скорее всего, сейчас...
- Я сделала только то, что смогла. Хорошо еще, что она мне позвонила.
Как только Палома позвонила ей, Мери тут же перезвонила ее родителям. Это было рано утром, в начале шестого. Когда родители увидели дочь, лежащей на полу без сознания, они подумали, что это был кошмарный сон, но это был не сон, а реальность. Они пытались привести Палому в чувство, но безрезультатно, поэтому, не теряя времени даром, тут же отвезли ее на машине в больницу. Там, несколько часов спустя, после обследований, они узнали то, о чем никогда даже не подозревали.

Девушке плохо. Почему ее родители должны давить на нее подобным образом? Они слишком
строги. Когда Палома расскажет им, что она лесбиянка, на них мир сверху рухнет. Девушка даже думать не хочет, о том, что будет.
Она надеется только на то, что ее не разлучат с Мери. Мери – единственное светлое пятно в ее
жизни. Она очень сильно ее любит.
Эти полудурочные одноклассницы снова достают ее. Непонятно, как люди могут быть такими
злыми. Они считают, что ее не задевают их слова и поступки? Она такой же человек, как они. Так почему они преследуют и травят ее? За что обижают ее? Разве грешно быть лесбиянкой?
Палома закрывается в ванной. Она максимально открывает кран и садится на пол, прислонившись
к стене. Она легонько бьется затылком о кафельную плитку стены. Ну почему с ней обращаются так плохо? Почему сегодня ей сказали, что лучше бы ее не было? Второй удар – посильнее. Девушка чувствует боль. Сможет ли она когда-нибудь рассказать родителям о том, что чувствует? Сможет ли когда-нибудь признаться, что ей нравятся девушки, не боясь, что они разозлятся или сочтут ее больной? Вместе с третьим ударом по щеке Паломы скатывается слеза, а с четвертым она горько плачет, и удар этот гораздо сильнее. Он отзывается в голове Паломы дрожью и резкой, пронзительной болью. Девушке очень больно, но эта боль несравнима с той, что она испытывает всякий раз, когда кто-нибудь открыто презирает ее или старается помешать быть такой, какая она есть. Боль от людского презрения настолько сильна, что за несколько недель доводит Палому до этого бессознательного самоизбиения.