|
—¡Johnny!...¿qué tienes?...
—¡Oh, papá!...
—¿Qué pasa?...
Como un sonambulo, Johnny ha cruzado bajo la pergola, sin pensar detenerse frente a la puerta del pabellón de la sala de armas, cuando Teodoro de Castelo Branco le ha salido al encuentro. Tras él, el rostro ahora jovial de doña Sara y varios amigos curiosos, cuya presencia ahorga la dolorosa exclamación, a punto de asomar a los labios de Johnny.
—¿Qué pasa?...Estamos esperando por ti.
—¿Eh?...
—Te toca tu turno. Verónica acaba de derrotar a Julio Estrada, que era el vencedor de los anteriores...
—¡Verónica!...
—Faltan tú y San Telmo.
—Excúsame con los invitados, papá.
—¿Excusarte por qué?...¿Qué pasa?...
—¿Te sientes mal, hijo?...Te veo muy palido.
—¿Johnny, qué te ha pasado?...
—Absolutamente nada, papá.
Milagrosamente ha logrado dominarse. Es necesario que calle, que disimule, que se trague aquel dolor, aquella irá. Los ojos interrogantes clavados en él le crispan, le exasperan...
—Si realmente estás mal...
—No, no tengo nada. Es ridículo alarmar a todo el mundo por un ligero malestar. ¡Vamos!...
*******
De un sorbo ha apurado Johnny el segundo vaso de Oporto, mientras el criado le acerca la careta de alambre, el florete y los guantes. No ha mirado a Verónica, no ha querido mirarla, aunque la siente a pocos metros, junto al cuarilatero donde han de medir las armas y tiembla cuando ella se acerca a él.
—¿Dónde te habías metido?...Tenías el primer lugar... Ahora me encontrarás cansada y te será más facil ganar.
—No te preocupes, la partida está perdida para mí de antemano.
—¿Perdida?...¿Por qué dices eso?
—Ya lo verás.
Sin mirarla, ha ido hacia el cuadrilatero. Le parece que el suelo se hunde, que las paredes giran frente a sus ojos enturbiados de angustía, no sabe él mismo por que se mueve, por que va como un automata, prestándose a lo que de pronto le parece un estupido juego.
—¿Preparado?...
Un mozo le ha puesto la careta; torpemente empuña el arma, y se detiene para contemplarla con indefinible mirada...mientras ella frunce las CEJAS sorprendida.
—¡Johnny! ¿qué te pasa?...
—Nada; creo que me siento mal. Dejemos para otro día el asalto.
—¡Si le es a usted lo mismo cambiar de adversario, Verónica, ocuparé con placer el lugar de Johnny!...
Demetrio de San Telmo se ha abierto paso adelantándose hasta el cuardrilatero. Nadie ha reparado en su regreso a la sala de armas, a nadie le sorprende su actitud extraña, sus labios crispados en rictus de amargura, sus ojos más fríos y duros que la hoja del acero que empuña su mano.
—¡Descanse usted, Johnny; déjeme a mí el placer de derrotarla!...
Johnny le ha mirado como si no le comprendiera. Se mueve como un automata, incapaz de disimular, de sobreponerse, de seguir la farsa social a que las circunstancias le obligan. Demetrio se ha repuesto totalmente y una especie de espantosa serenidad da como nunca a cada uno de sus movimientos soltura y arrogancia.
—Johnny...¿Qué es lo que sientes?...
—No se preocupe...Nada grave. Malestares que está usted acostombrada sin duda a presenciar...
—No le comprendo.
—Pues no torturé más su imaginación. Vamos al asalto...
Verónica se ha erguido. Como siempre que Demetrio de San Telmo emplea ese tono cortante, algo se rebela en su alma altiva. Es su orgullo de mujer encendiendo su sangre, es el presentimiento de que aquel hombre que a veces parece amarla, será para ella un terrible enemigo, es algo que escapa a su razón, pero que la obliga a mirarle aceptando el reto...
—El placer de derrotarme tal vez no sea tan facil de alcanzar como usted se imagina. ¿Quiere probar?...
De un salto ha ocupado su puesto en el cuadrilatero. Nunca parecía más bella a Demetrio que cuando sus ojos brillaban con aquella especie de fulgor diabólico. Los negros cabellos sedosos caen hasta los hombros, contrastando con la cenida chaqueta de raso blanco, sobre la que destaca un corazón de seda.
El negro pantalón de raso, cenido hasta la rodilla, la gruesa malla y la fina zapatilla de charol rematan el conjunto, realzando aquel cuerpo inquietante de Venus criolla. Y en la mano, que protege el guante de amplia muñequera, el fino florete italiano...Un gran silencio se ha hecho en la sala de armas, mientras todos se acercan para no perder un detalle del más interesante asalto de la tarde, mientras los ojos grises y los ojos negruzcos crusan sus miradas, como un anticipo del duelo que va a efectuarse...
—¡En guardia!...
—Un momento...¿No se pone usted máscara de alambre?...
—Jamás la he usado. Pero puede usted conservar la suya si teme sufrir un rasguno en la cara...
—Sería absolutamente impropio ante una adversaria lo bastante audaz, para no proteger una belleza como la suya...
—Me encargo de proteger la con el florete, Ingeniero...No le dejaré a usted amenazarla...
—Muy segura está de su habilidad.
—Un poco menos que usted; pero bastante...
—Si me lo permiten, ejercere de Juez de campo...porque el asunto toma todas las caracteristicas de un verdadero acontecimiento...
Es Julio Estrada quién se acerca, aprobado por don Teodoro...
—Me parece muy bien, porque Verónica es de las que se enardecen...
—En guardia!... Saludo...Medir terrano....¡Ya!...
Las delgadas hojas han chocado en el aire. Picada en su amor propio, Verónica ataca con rápidez vertiginosa, mientras Demetrio retrocede desconcertado...
—Bravo, Verónica; muy bien... ¡Magnífico!!
Nunca pudo pensar que un brazo de mujer tuviera tanta habilidad y tanta fuerza. Con trabajo detiene las primeras estocadas, porque más que el botón del florete, son aquellos negros ojos ardientes y magníficos los que con su fuego lo acorralan y abrasan...
No...No podrá luchar con ella; tiembla solo al pensar que puede lastimarla, herir aquel rostro que ha rehusado protegerse, en un jactancioso gesto de audacia; pero el recuerdo de Ricardo pasa repentinamente por su alma...¿Acaso no está allí para vengarlo?...
¿Acaso no fue justamente aquella esplendida belleza lo que perdió para siempre al hombre que llevaba su sangre?...¿Acaso no acaba el mismo de desafiarla?...¿No es aquel juego un simbolo de lo que serán sus vidas de ahora en adelante?...
—¡Cuidado!...
Duramente ha detenido un golpe certero, rozando casi con el botón del florete la mejilla aterciopedada, y repentinamente es él el que ataca.
—¡Demonio!...¡Cuidado, Verónica!...¡Quiere cansarte!...Un poco más de galantería, Demetrio...
Demetrio no oye ni ve nada más que a la mujer que tiene delante; los ojos ardientes, la boca encendida, el rojo corazón de raso sobre el peto blanco...Un instante desea desesperado que aquello no sea un juego; anhela poder herir y matar, atravesar en un solo golpe el pecho desleal, nido de viboras para su hermano; acabar de una vez, destuir aquella belleza, aquella gracia, aquel conjunto de perfecciones creada para el mal...
—¡Cuidado!...Cuidado...¡Cierra bien esa guardia, Verónica!...
Julio Estrada no ha gritado en vano. Verónica ha retrocedido defendiéndose... Escapando milagrosamente, parando en el aire los terribles golpes que el florete de Demetrio descarga, amagando su frente, sus mejillas, su cuello...rozando el rojo corazón de raso sobre su peto blanco...
—Calma...¡calma!...¡Un momento!...
Ferozmente Demetrio sigue atacando...Ahora ya ni siquiera ve el rostro de Verónica; mira solo aquella mancha roja, aquel brillante adorno, que es de pronto como una nube que le cubre los ojos enloqueciéndole... ¡cegándole!...
—¡Ah!...
—¡Cuidado!...
Un botonazo violento ha desgarrado el raso...Veonica da un paso atrás... y el arma de Demetrio caie sobre la suya como un rayo!...
—¡Demetrio!...
—¡Alto!...¡Alto!...
El florete ha caido de la mano de Verónica bajo el golpe brutal; su rostro expresa sorpresa más que espanto.
—¡Demetrio!...
La nube roja que cegaba a Demetrio de San Telmo, se ha desvanecido en un instante y con un gesto de forzada cortesía, vuelve su propio florete para ofrecérselo, inclinándose...
—¡Tome usted mi florete!...¡Sigamos!...
—No hay necesidad. El placer de vencerme ya lo ha ganado...
—Verónica...
—Si se hubiera tratado de un verdadero duelo, nada más facil para usted que matarme después de haberme desarmado. El triunfo es suyo...Y además, debo confesarle que estoy cansada. Es usted un mal enemigo, Ingeniero.
Don Teodoro se acerca cenudo y disgustado...
—¡Opino lo mismo!... ¡Y para ti, Verónica, se acabo la esgrima esta tarde!... Ven a tomar un vaso de Oporto. El señor San Telmo puede seguir tirando asaltos con estos señores, hasta que gaste su exceso de fogosidad... Ven, hija, ven...
—¡Estoy a sus ordenes si desea continuar, ingeniero San Telmo!...
Julio Estrada le ha retado con tono desafiante; pero Demetrio parece haber recobrado la razón de pronto...y se inclina para despedirse...
—Muchas gracias...Para mí es un poco tarde... Excúsenme todos... Con permiso...
Pero la voz de Verónica le detiene calida y musical...
—¡Demetrio!...
—¿Me llamó usted?...
—Ha pasado el asalto. Los peores enemigos, desde el punto de vista deportivo, se dan después la mano... Aunque usted no lo crea también sé perder.
He extendido la diestra aun temblorosa, despojada del guante, con tan tierno gesto femenino, que Demetrio la estrecha entre las suyas, como llevado por un impulso involuntario.
—Le felicito y le recuerdo que mañana tenemos un paseo a caballo.
—Gracias, Verónica... A sus pies.
Se ha inclinado saludando también a los dueños de la casa, y sale luego muy de prisa, mientras Teodoro de Castelo branco lo sigue con la vista, sin reprimir el gesto de franco desagrado.
—Vamos, tío...¿Y la copa de Oporto que me habías brindado?...
—La tomaremos enseguida. Ven acá...
La ha alejado un poco de los demás que vuelven a ir hacia el cuadrilatero, mientra con gesto paternal le enjuga la frente con su propio pañuelo...
—Ese imbécil no sabe lo que es esgrima de salón. He estado temblando de que fuera a lastimarte. No vuelvas a hacer esgrima sin careta; no vuelvas a hacer esgrima con el tal San Telmo. Me temo que su educación deje bastante que desear...
—Pero es un hombre de mucho merito, tío; y un perfecto caballero, además...
—No discuto su mérito como constructor de puentes y caminos...Puede ser muy digno y muy honrado; pero no es el hombre que quisiera ver al lado tuyo, hija mía...y en lo de caballero...
—Pero tío Teodoro...
—Ninguno de tus amigos sería capaz de tomar así un asalto de esgrima, ni aun con otro hombre; cuanto menos con una muchacha...
—La culpa fue mía, por desafiarlo. Yo fui la culpable, por las bromas que le había gastado antes...
—Ninguna broma justifica su actitud. Fue verdaderamente chocante; y así quise que lo entendiera. ¿Por qué lo llamaste cuando ya iba a marcharse?...
—Le trataste muy mal, tío...Todo el mundo le puso mala cara...Se iba tan confuso, tan avergonzado, que acaso no habría vuelto mas...
—Lo cual hubiera sido magnífico. Es justamente lo que estoy deseando: que no vuelva más.
—No digas eso, tío...Si me quieres, no digas eso...
—¿Tanto ha llegado a interesarte?...
—No es eso, tío; es que es una injusticia...Él no hizo nada; yo fui la culpable. Y después de todo, tuvo razón; yo soy la que abuso de los muchachos desafiandolos y luciéndome a costa de ellos, a cuenta de su galantería... Ahora me doy cuenta de que cuando hacen esgrima conmigo se dejan ganar.
—Te tratan con la consideración que mereces y nada más. Te aseguro que si yo hubiera tenido veinte anos menos, le doy una lección a ese caballerote, como quería dársela Julio Estrada ("Carlitos"?); y así mismo voy a decirselo a ese tonto de Johnny...Que, a proposito, no sé donde está.
—¿Se habrá seguido sintiendo mal?...
—No lo sé. Iré a buscarlo. Tú no te preocupes más y atiende a los invitados. Recuerda que eres la joya de esta casa...
—Gracias, tío...
—Y que en ella quiero verte brillar para siempre, ocupando el puesto más importante...
—Tío Teodoro...
—Nada de sonrojarse...Tú y Johnny son mis dos amores; y no te digo nada más...Hasta ahora...
Sola un instante, Verónica se deja caer en la comoda butaca, acariciando su muñeca aun dolorida, mientras una extraña sonrisa acude a sus labios...
—Tiene razón el tío...No es un caballero, es un salvaje...Un salvaje adorable...
Y dulcemente ha suspirado.
|
- Джонни!.. Что с тобой?..
- Ох, папа!..
- Что случилось?..
Словно лунатик, Джонни прошел под крытой галереей, и не думая останавливаться перед дверью в павильон оружейного зала, когда Теодоро де Кастело Бранко вышел ему навстречу. Следом за ним – донья Сара с жизнерадостным теперь лицом и несколько любопытных друзей, чье присутствие гасит горестный вопль, готовый сорваться с губ Джонни.
- Что происходит?.. Мы ждем тебя.
- Да?..
- Подошла твоя очередь. Вероника только что нанесла поражение Хулио Эстраде, победившему предыдущих…
- Вероника!..
- Не хватает тебя и Сан Тельмо.
- Извинись за меня перед гостями, папа.
- Извиниться за что?.. Да что происходит?..
- Сынок, ты плохо себя чувствуешь?.. Я смотрю, ты очень бледный.
- Джонни, что с тобой случилось?..
- Абсолютно ничего, папа.
Чудом ему удалось овладеть собой. Нужно было молчать, утаивать, скрывать эту боль и эту
ярость. Вопросительные глаза, уставившиеся на Джонни, бесят и раздражают его…
- Если тебе в самом деле плохо…
- Нет-нет, ничего. Смешно тревожить весь мир из-за легкого недомогания. Идемте!..
***
Одним глотком Джонни осушил второй стакан “Опорто”, пока слуга несет ему фехтовальную маску, рапиру и перчатки. Он не взглянул на Веронику, он не хотел ее видеть, хотя она сидела неподалеку, всего лишь в нескольких метрах от него, рядом с помостом, где проходили бои. Джонни содрогается, когда Вероника приближается к нему.
- Где тебя носило?.. Ты был первым в списке… А сейчас ты найдешь меня уставшей, и тебе будет легче победить.
- Не беспокойся, для меня эта партия проиграна заранее.
- Проиграна?.. Почему ты так говоришь?
- Вот увидишь.
Не глядя на нее, он направился к помосту. Ему кажется, что земля уходит из-под ног, стены вертятся перед его затуманенными тоской глазами. Но он сам не замечает этого. Он не понимает, почему движется, почему шагает, точно робот, предоставленный самому себе. Внезапно все это кажется ему глупой и нелепой игрой.
- Ты готов?..
Юноша надевает маску, неуклюже сжимает оружие и медлит, созерцая его мутным взглядом… а Вероника удивленно хмурит брови.
- Джонни, что же с тобой происходит?!.
- Ничего, думаю, я плохо себя чувствую. Отложим на другой день поединок.
- Вероника, если для Вас неважна смена соперника, я с удовольствием займу место Джонни!..
Деметрио де Сан Тельмо сделал шаг вперед, продвигаясь к помосту. Никто не обратил внимания на его возвращение в оружейный зал, он никого не удивляет своим странным поведением. Его губы подрагивают в скорбной улыбке, а глаза более холодны и жестки, чем лезвие шпаги, которую сжимает его рука.
- Отдохните, Джонни, доставьте мне удовольствие нанести ей поражение!..
Джонни посмотрел на него, словно не понимая. Он движется, как робот, не способный притворяться, овладеть собой и играть на публику, продолжая фарс, к которому его принуждают обстоятельства. Деметрио же полностью пришел в себя и проявляет в своих порывах поразительное хладнокровие, непринужденность и мужество, как никогда прежде.
- Джонни… Как Вы себя чувствуете?..
- Не волнуйтесь... Ничего серьезного. Вполне обычное недомогание, бывающее без сомнения и у Вас…
- Я не поняла.
- Не терзайтесь больше, не выдумавайте. Идемте фехтовать…
Вероника выпрямилась. Как всегда, когда Деметрио де Сан Тельмо говорит резким тоном, что-то бунтует в ее гордой душе. Это и ее женская гордость воспламеняет кровь, и предчувствие того, что этот человек, иногда кажущийся влюбленным в нее, станет для нее страшным врагом, и что-то еще ускользающее от ее разума, но заставляющее ее посмотреть на него, принимая вызов…
- Возможно, не так легко будет добиться удовольствия нанести мне поражение, как вам кажется. Хотите попробовать?..
Один прыжок – и он оказывается на своем месте на помосте. Никогда еще Вероника не казалась Деметрио такой прекрасной, со сверкающими дьявольским блеском глазами. Черные шелковистые волосы ниспадают на плечи, контрастируя с облегающим атласным белым жакетом, на котором выделяется шелковое сердце. Облегающие черные атласные брюки до колен, плотное трико и превосходного качества фехтовальные туфли из лакированной кожи довершают комплект экипировки, подчеркивая волнующее тело креольской Венеры. В руке, защищенной перчаткой с широким ремешком, тонкая итальянская рапира… Оглушительная тишина установилась в оружейном зале, все приблизились, чтобы не упустить ни единой детали этого самого интересного за вечер поединка. Между тем, серые и темные глаза скрестили свои взгляды, словно предвосхищая предстоящую дуэль.
- К бою!..
- Минутку… Вы не надеваете проволочную маску?..
- Я никогда не пользуюсь ею. Но Вы можете оставить свою, если боитесь получить ссадины на лице…
- Было бы совершенно неуместно для довольно отважной соперницы не защищать свою красоту…
- Я доверяю защиту красоты рапире, инженер… И не позволю вам угрожать ей…
- Вы очень уверены в своем умении.
- Немного меньше Вас, но, довольно…
- Если мне позволят, я исполню обязанности судьи на площадке… поскольку дело принимает нешуточный оборот…
Это приближается Хулио Эстрада с разрешения дона Теодоро…
- Мне кажется это хорошая идея, поскольку Вероника возбуждена…
- К бою!.. Приветствие… Встать в меру… Начали!..
Тонкие клинки столкнулись в воздухе. Уязвленная в своей собственной любви, Вероника атакует с головокружительной скоростью, между тем как Деметрио беспорядочно отступает…
- Браво, Вероника, отлично… Превосходно!!
Деметрио никогда не мог даже подумать, чтобы женская рука обладала такой ловкостью и силой. Он с трудом сдерживает первые удары, потому что больше чем кончик рапиры его пугают и испепеляют эти черные, великолепные, полыхающие огнем глаза…
Нет… Он не сможет бороться с Вероникой, он содрогается от ужаса лишь только подумав, что может причинить ей боль, ранить это лицо, которое она отказалась защитить, хвастаясь смелостью и отвагой. Но воспоминание о Рикардо неожиданно мелькает в его душе… Не затем ли он здесь, чтобы мстить за него?..
Возможно, не она была именно той великолепной красавицей, из-за которой он потерял единокровного брата?.. Быть может, он и сам не может противостоять ей?.. Не символизирует ли это состязание их жизнь в настоящем и будущем?..
- Осторожно!..
Деметрио грубо парировал меткий удар, почти оцарапав кончиком рапиры бархатистую щеку, и внезапно начал атаку.
- Черт!.. Вероника, берегись!.. Он хочет измотать тебя!.. Чуть-чуть побольше благородства, Деметрио…
Деметрио не слышит и не видит никого, кроме девушки, находящейся напротив: горящие глаза, раскрасневшиеся губы и красное атласное сердце на белом нагруднике… На одно мгновение ему отчаянно хочется, чтобы это не было игрой, он жаждет ранить и убивать, одним ударом пронзить вероломное сердце, оказавшееся змеиным гнездом для его брата; покончить разом, погубить эту красоту, эту грацию, этот набор совершенств, созданных для зла…
- Осторожно!.. Берегись... Этот гвардеец хорошо атакует, Вероника!..
Хулио Эстрада кричит не напрасно. Вероника отступила, защищаясь… Она чудом ускользает от чудовищных ударов рапиры, отражая их в воздухе. Деметрио наносит удары, угрожая ее лицу, щекам, ее шее, царапая красное атласное сердце на ее белом нагруднике…
- Стойте… остановитесь!.. Минутку!..
Деметрио продолжает свирепо атаковать… Сейчас он уже даже не замечает лица Вероники, он смотрит только на красное пятно, на это блестящее украшение, ставшее вдруг бельмом, закрывающим его глаза, сводящим его с ума… ослепившем его!..
- Ах!..
- Осторожно!..
Яростный удар разорвал атлас… Вероника делает шаг назад… и клинок Деметрио обрушивается на ее клинок, словно молния.
- Деметрио!..
- Стой!... Стой!..
Рапира выпала из руки Вероники от жестокого удара, ее лицо выражает скорее удивление, чем испуг.
- Деметрио!..
Красное облако, ослепившее Деметрио де Сан Тельмо, мгновенно рассеялось, и с неестественно учтивым лицом, поклонившись, он переворачивает свою собственную рапиру, вручая ее Веронике…
- Возьмите мою рапиру!.. Продолжим!..
- Нет необходимости. Вы уже получили удовольствие, одержав надо мной верх…
- Вероника…
- Если Вы стремились к настоящей дуэли, для Вас нет ничего проще, чем убить меня, после того, как Вы меня разоружили. Это Ваш триумф… И, кроме того, я должна признать, что устала. Вы – опасный противник, инженер.
Дон Теодоро приближается хмурый и огорченный…
- Я считаю точно также!.. На этот вечер состязания для тебя закончились, Вероника!.. Иди, выпей бокальчик “Опорто”. Сеньор Сан Тельмо может продолжать фехтовать с этими сеньорами до тех пор, пока не растратит излишний пыл… Иди, дочка, ступай…
- Я к Вашим услугам, если Вы хотите продолжить, инженер Сан Тельмо!..
Хулио Эстрада дерзким тоном бросает ему вызов, но Деметрио, кажется, вдруг приходит в себя… и откланивается, прощаясь…
- Премного благодарен… Мне кажется, уже поздновато… Простите меня… С Вашего позволения…
Но теплый и мелодичный голос Вероники останавливает его…
- Деметрио!..
- Вы меня звали?..
- Состязания остались позади. И худшие враги, со спортивной точки зрения, потом протягивают друг другу руку… Хотя Вы даже не подумали об этом, я умею проигрывать.
Сняв перчатку, она протянула правую руку так трепетно и с такой нежностью, что Деметрио невольно сжимает ее своими руками, находясь под воздействием какого-то непроизвольного порыва.
- Я поздравляю Вас и напоминаю, что завтра мы едем кататься верхом на лошадях.
- Благодарю, Вероника… Я у Ваших ног.
Деметрио откланялся, попрощавшись также со всеми хозяевами дома, и быстро, даже слишком поспешно, выходит, пока Теодоро де Кастело Бранко провожает его взглядом, не сдерживая открыто выраженную досаду на лице.
- Идем, дядя… Бокал ‘Опорто”, чтобы ты провозгласил тост в мою честь?..
- Мы немедленно выпьем. Иди сюда…
Между тем, Теодоро немного отдалил Веронику от гостей, которые снова направлялись к помосту, и с отцовским выражением лица утер ее лоб своим платком.
- Этот дурак не имеет понятия о том, что такое фехтование в зале. Я находился в ужасе от мысли, что он мог ранить тебя. Не фехтуй больше без маски, не фехтуй больше с этим самым Сан Тельмо. Боюсь, что его воспитание оставляет желать лучшего…
- Но он – очень достойный человек, дядя, превосходный кабальеро, и, кроме того…
- Не спорю, его заслуга, как конструктора мостов и дорог… может быть достойна восхищения и очень почитаема, но он – не тот мужчина, которого я хотел бы видеть рядом с тобой, дочка… и от кабальеро в нем…
- Но, дядя Теодоро…
- Никто из твоих друзей не был бы способен фехтовать подобным образом даже с другим мужчиной, и уж тем более, с девушкой…
- Это была моя вина – бросить ему вызов. Я была виновницей из-за этих шуток, которые я отпускала в его адрес раньше…
- Никакая шутка не оправдывает его поведение. Он был действительно груб, потому я и хотел, чтобы он это понял. Зачем ты позвала его, когда он уже уходил?..
- Ты обошелся с ним очень плохо, дядя… Все общество встретило его неприветливо… Он был так растерян, так смущен, что, возможно, больше не вернулся бы…
- Это было бы превосходно. Это – как раз именно то, чего я хочу: чтобы он больше не вернулся.
- Не говори так, дядя… Если ты меня любишь, не говори так…
- Он так заинтересовал тебя?..
- Дело не в этом, дядя, просто это несправедливо… Он ничего не сделал, виновницей была я. В конце концов, у него была причина; я несдержанна с парнями, бросая им вызов, превознося себя за их счет, рассчитывая на их галантность… Теперь я отдаю себе отчет в том, что когда они фехтуют со мной, то позволяют победить себя.
- Они относятся к тебе с уважением, которое ты заслуживаешь, и ничего больше. Уверяю тебя, что если бы я был лет на двадцать помоложе, то преподал бы урок этому джентльмену, как хотел это сделать Хулио Эстрада; и то же самое я скажу этому глупцу Джонни… А, кстати, я ведь не знаю, где он.
- Он по-прежнему плохо себя чувствует?..
- Этого я не знаю. Пойду, поищу его. И не переживай больше, и не принимай во внимание таких гостей. Помни, что ты – краса и гордость этого дома…
- Спасибо, дядя…
- И что я хочу всегда видеть тебя в нем сияющей, занимающей более важное место…
- Дядя Теодоро…
- Нечего стыдиться и краснеть… Ты и Джонни – два моих любимца; больше я ничего тебе не скажу… Увидемся позже!
Секунда – и Вероника валится в удобное кресло, лаская свою куклу; несмотря на то, что она еще огорчена, странная улыбка появилась на ее губах…
- Дядя прав… Он – не кабальеро, он – дикарь… Очаровательный дикарь…
И сладко вздохнула…
|
