Mira que yo soy un tío optimista y que he aguantado en mi vida muchas malas pasadas del destino; por
ejemplo, la primera en la frente: fui a nacer un diez de agosto, un día que no le deseo para nacer ni a mi peor
enemigo. Si naces un diez de agosto, todos tus amigos están de vacaciones; ¿quien va a tu cumpleaños?: la
Luisa y Bernabé, el Imbécil, mi abuelo y mis padres. Ah, y de estrella invitada el Orejones, que no me lo
despego ni para mear (solemos ir juntos). Y ya que te he contado la primera mala pasada te cuento la última:
La sita Asunción dice que no progreso adecuadamente en matemáticas y mi madre lo repite delante de las
personas para ver si me pico y me convierto en ese niño perfecto que nunca fui. Me molesta, pero no
consigue comerme la moral.
Ya te digo, soy un optimista nato. Sin embargo, hay cosas que me ponen atacao; entre esas cosas está el que
Yihad me gane todos los días en el recreo los supertazos que mi abuelo me compró la tarde anterior. Me deja
limpio en un pis-pas y después dice:
—Qué inútil eres, Manolito.
Y pasa al siguiente, que suele ser el Orejones.
El otro día me ganó nueve supertazos en un tiempo récord. ¿Y qué hice? Me fui a un rincón del patio y me
puse a pensar en la posibilidad de convertirme en Conan el Bárbaro y liarme a espadazos con ese majadero.
Le cogería de la chupa con la espada y lo dejaría colgado del Árbol del Ahorcado hasta que lo encontrara su
madre. Bueno, antes lo vería mi abuelo, que se va todas las mañanas a dormir al parque; pero mi abuelo
seguro que no lo descolgaba, porque mi abuelo le tiene más tirria todavía que yo, y ya es decir.
Lo de Conan el Bárbaro me pareció en seguida una tontería; yo nunca podría darle su merecido a nadie, así
que me dediqué a odiarle en silencio y luego a sentirme el ser con peor suerte del mundo mundial.
Odiándole estaba cuando se me acerca la Susana Bragas-sucias, me entrega un misterioso papel y después de
sonreírme enigmáticamente se larga. En aquellos momentos tan bajos de mi vida yo me esperaba un mensaje
tipo:
«No eres más inútil porque no te entrenas, Manolito.»
Pero esto fue lo que me encontré:
Gafotas. Has sido elegido entre muchas personas para celebrar conmigo mi cumpleaños el próximo lunes.
No te machaques el cerebro para elegirme el regalo; he pensado que es más cómodo que me des el dinero.
¡No hables de esto con nadie!
Firmado: La Susana.
Me quedé terriblemente conmocionado, con la boca completamente abierta. Yo creo que hasta me tragué
uno de esos moscardones que sobrevuelan mi colegio en los días de primavera. Son unos moscardones que
sólo se dan en Carabanchel Alto. Forman parte de la fauna y la flora de mi barrio, y tenemos la suerte de que
no están en peligro de extinción: podemos matar los que queramos, se reproducen como moscas.
Bueno, puedes pensar que se me había puesto cara de tonto, puedes pensar lo que quieras. Yihad y el
Orejones se acercaron.
—¿Se puede saber qué te estaba diciendo la Susana? —dijo Yihad. Cerré la boca para tragar saliva, que falta me hacía:
—Nada, que por qué estaba aquí en un rincón tan triste.
—¿Que la Susana te ha preguntado que por qué estás triste? ¡Ja! La Susana pasa de que tú estés triste. La
Susana no te ha dicho eso. ¿Tú qué dices, Orejones?
—Yo... —el Orejones me miró a mí y luego miró a Yihad—, pues que no, que eso no es lo que le ha dicho
la Susana.
Yihad me señaló con el dedo y dijo bastante amenazadoramente:
—Mira lo que dice tu amigo, que te conoce mejor que nadie... Ten cuidado, Manolito, la Susana es mi novia.
Y se fue, dejándonos al Orejones y a mí frente a frente.
—Eres un cerdo traidor —le dije yo al Orejones.
—¿Y tú qué hubieras hecho en mi lugar?
—Yo siempre me hubiera puesto de tu parte, Orejones.
Mentira podrida. Yo también soy un cochino traidor, pero eso es algo que no confesaré nunca.
Me daban igual las amenazas del chulito. Yo había sido el elegido por la Susana, me pedía que guardase el
secreto. Lai Susana estaba por mí.
A mí guardar un secreto me cuesta mogollón. Necesito expulsarlo como sea, igual que Bernabé, el marido
de la Luisa, necesita expulsar los gases cuando vuelve del trabajo. Me hubiera gustado ir a la escuela con un
cartel que pusiera en letras mayúsculas:
LA SUSANA ESTÁ POR MÍ
Pero no podía arriesgarme a contárselo a cualquiera, así que pensé que mi abuelo era el único habitante del
Planeta en quien podía confiar, y cuando estábamos en la cama se lo conté con pelos y también con señales.
Mi abuelo se puso la dentadura para decir:
—Joé con la Susanita.
—Abuelo, sólo tengo mil pesetas en mi cerdo, ¿me puedes hacer un préstamo de otras mil pesetas?
Y me las dio. Yo hice todo lo posible por agrandar el agujero que se me estaba haciendo en la rodilla del
chándal, y después de enseñárselo a mi madre y poner la nuca para que me diera la colleja que me merecía,
fui con ella a comprarme uno nuevo.
Mi madre encontró una de sus alucinantes ofertas: con tres chándales de adulto de las Tortugas Ninja
regalaban dos chándales de niño de las Tortugas Ninja. Uno para mi madre, otro para mi padre, otro para mi
abuelo, otro para mí y otro para el Imbécil.
A mi madre le dan ganas de matarnos a besos cuando el Imbécil y yo vamos vestidos iguales; no me
preguntes por qué. Es uno de esos enigmas a los que la ciencia no ha dado respuesta.
Durante toda la semana procuré hablar lo menos posible para que no se me escapara mi terrible secreto. No
me fue difícil, porque tanto el Orejones como Yihad también estaban bastante callados.
El tiempo se me hizo muy largo hasta el lunes siguiente, pero el lunes siguiente llegó, como suele pasar en
todos los países europeos. Y por la tarde me lavé los pies sin que mi madre me lo pidiera a gritos. Me lavé
los dientes, y eso que a mí no me gusta abusar de la limpieza. Oí que mi madre le decía a la Luisa en la
cocina:
—No sé qué le pasa: se está lavando.
—A ver si le vas a tener que llevar otra vez a la psicóloga porque ha sufrido un cambio repentino de
personalidad —le dijo la Luisa para tranquilizarla. Saqué mi chándal nuevo del cajón, me peiné con la onda «Supermán», me eché loción para después del
afeitado de mi padre, cogí el sobre con el dinero y me eché un último vistazo al espejo. No es por nada, pero
cuando me arreglo tengo un punto. Tomé aire antes de salir del cuarto de baño y encaminarme al
cumpleaños más importante de mi vida.
Mi madre y la Luisa, que estaban sentadas en el sofá, me miraron salir con cara de preocupación.
—¿Te encuentras bien, hijo mío?
—¿Quieres que te acompañemos? —dijo la Luisa.
¡Que si me acompañaban!, decían. ¿Es que alguien acompaña a Supermán en las grandes misiones? ¿Es que
el Zorro necesita ayuda en los momentos difíciles? ¿Es que Batman ha llamado alguna vez a los bomberos,
al 091? ¿El Hombre Araña ha reclamado una escalera de incendios para trepar por una pared?
Esta era una misión secreta. Manolito no necesita a nadie.
Me abrió la madre de la Susana, mi futura suegra, y me dijo:
—Hombre, Manolito, qué alegría verte.
Pero cuando entré en el salón supe que tendría que compartir a la suegra y a la Susana con Yihad, con el
Orejones, con Paquito Medina, con Arturo Román, con Osear Mayer... Estaban todos. Todos llevábamos el
mismo chándal, todos nos habíamos hecho la onda «Supermán», todos nos quedamos mirándonos los unos a
los otros. La madre de la Susana rompió el hielo:
—Bueno, chicos, la mesa está llena de sandwiches.
Comimos como no comemos nunca: con mucha educación, y cantamos el cumpleaños feliz como si
fuéramos los Niños Cantores de Viena.
—¿Lo estáis pasando bien? —preguntó la madre.
Y todos dijimos que sí con la cabeza. La madre preguntó:
—¿Y... nadie le ha traído un regalo a Susanita?
Entonces todos nos sacamos del bolsillo del chándal un sobre y lo dejamos encima de la mesa. La Susana los
recogió rápidamente.
—Bueno, como ya hemos terminado, ¿nos podemos ir al parque del Ahorcado? —dijo Arturo Román, que
siempre dice aquello que nadie se atreve a decir.
Nos tiramos como locos a la puerta. Había que salir de aquella casa en la que se mascaba la violencia. Al
cabo del rato bajó la Susana y nos interrumpió por el morro una partida de chapas. Ella es así. Y mirando
para el suelo dijo:
—Mi madre ha dicho que os devuelva el dinero, que eso no se hace, que parezco una negocianta, que me
tenéis que comprar cada uno lo que queráis.
—¿Se puede saber por qué nos dijiste que no le dijéramos a nadie lo del cumpleaños? Si al final hemos
venido todos —le preguntó Yihad.
—Eso —dijimos todos los Niños Cantores.
—Os dije que tuvierais en secreto lo del dinero, no lo del cumpleaños, idiotas. Me habéis estropeado el
walkman que tenía pensado comprarme.
Qué carácter tiene la niña. Y se fue.
Como no somos rencorosos juntamos el dineroy el Orejones y yo quedamos encargados de ir a Alcampo a
comprarle el walkman de sus sueños. Nos llevaron nuestras madres, que se presentaron con el mismo
chándal de la oferta. Mi abuelo y el abuelo de Yihad nos esperaron en la puerta; venían de hacer la ruta del colesterol: iban con el mismo chándal. Este domingo fui a comprar los churros con mi padre: padres, hijos,
abuelos, todo Carabanchel iba con el mismo chándal. Aquel chándal era como la Susana: uno creía que era
el único en el mundo que iba a llevarlo, y uno tenía que jorobarse porque Carabanchel se había convertido
en el último refugio de las Tortugas Ninja.
Por mucho que se empeñara el chulito de Yihad, la Susana no era su novia, ni la del Orejones, ni la mía. La
Susana era la Novia de España.

Знаешь, я – оптимист. В жизни от судьбы мне досталось немало плохого, но я все пережил. Вот, к примеру, взять хотя бы с самого начала: я родился десятого августа. Родиться в этот день я не пожелаю и злейшему врагу. Если ты родился десятого августа, то все твои друзья в это время на каникулах, и кто, спрашивается, придет отмечать свой день рождения? Луиса с Бернабе, Дуралей, дедуля и родители. Ах да, и самый знаменитый гость Ушастик, который не отходит от меня ни на шаг, даже чтобы пописать (обычно мы с ним ходим по таким делам на пару). О первом ударе судьбы я тебе уже рассказал, сейчас расскажу о последнем.

Сита Асунсьон, наша училка, говорит, что у меня очень плохо с математикой, и не наблюдается никаких сдвигов, а мама повторяет это за ней перед людьми, чтобы посмотреть, не подстегнет ли меня это, и не стану ли я отличником, каким отродясь не был. Конечно, это меня огорчает, но морально не уничтожает.

Я же тебе говорю, что я врожденный оптимист, но, тем не менее, существуют вещи, которые выводят меня из себя. Одна из них то, что Джихад каждый день на перемене выигрывает у меня суперфишки, купленные накануне дедулей. Он подчистую обыгрывает меня в пис-пас, а потом говорит:

- Какой же ты слабак, Манолито. [прим: пис-пас – игра в формате 3D]

А потом продолжает играть со следующим, обычно с Ушастиком.

В тот день он за рекордное время выиграл у меня девять фишек. И что я сделал? Ушел в уголок двора и принялся размышлять о возможности превратиться в Конана-варвара и сразиться на мечах с этим наглым дураком. Я зацепил бы его мечом за куртку и подвесил бы на дерево Висельника, и он висел бы там, пока его не нашла бы мать, но сначала его увидел бы мой дедуля, который каждое утро ходит в парк спать. Только я уверен, что дедуля не снял бы его с дерева, потому что он недолюбливает Джихада больше меня.

Впрочем мысль о Конане-варваре тут же показалась мне несусветной чушью. Вероятно, я никогда и никому не смогу воздать по заслугам, и посему я целиком отдался молчаливой ненависти, а потом почувствовал себя самым невезучим на свете человеком.

Я продолжал ненавидеть Джихада, когда ко мне подошла Сусана-грязные трусы. Она вручила мне какой-то загадочный листок, таинственно улыбнулась и ушла. В этот унизительный и мерзкий момент моей жизни я ожидал послание типа:

Ты не слабак, Манолито, просто ты не тренируешься.

Но нашел я там вот что:

Очкарик, я выбрала тебя из многих людей, чтобы в следующий понедельник ты отметил со мной мой день рождения. Не парься и не рушь себе мозг, выбирая мне подарок. Я подумала, будет лучше, если ты дашь мне деньги. Ни с кем не говори об этом!

И подпись:

Сусана.

Я впал в ступор и стоял с открытым ртом, думаю, до тех пор, пока не проглотил одну из тех мух, что летают по нашей школе в весенние деньки. Такие жирные мухи водятся только в Верхнем Карабанчеле. Они составляют часть фауны и флоры моего квартала, и нам повезло, что нет никакого риска их вымирания: мы можем убивать их, сколько захотим, они плодятся, как мошки.

Короче, ты можешь подумать, что у меня была дурацкая физиономия, и черт с тобой, можешь думать, что угодно, потому что ко мне приближались Джихад и Ушастик.

- Можно узнать, что тебе сказала Сусана? – поинтересовался Джихад.

Я закрыл рот, чтобы сглотнуть, потому что это было мне необходимо.

- Ничего, только спросила, почему я здесь, в углу, и такой грустный.

- Что? Сусана спросила тебя, почему ты грустный? Ха! Сусана заметила, что ты грустный. Она тебе этого не говорила! А ты что скажешь, Ушастик?

- Я... – Ушастик посмотрел сначала на меня, а потом на Джихада, – нет, конечно нет, Сусана ему этого не говорила.

Джихад ткнул в меня пальцем и пригрозил:

- Видишь, что говорит твой друг, который знает тебя лучше всех... Берегись, Манолито, Сусана моя невеста.

И Джихад ушел, оставив нас с Ушастиком один на один.

- Ты – предательская свинья, – сказал я Ушастику.

- А что бы ты сделал на моем месте?

- Я всегда был бы на твоей стороне, Ушан.

Гнусное вранье. Я тоже свинский предатель, но в этом я никогда не признáюсь.

Мне было наплевать на угрозы этого парнишки. Сусана выбрала меня и просила держать все в секрете. Расслабься, чувачок, Сусана для меня.

Мне очень трудно хранить секрет. Мне точно так же нужно было выпустить его, как Бернабе, мужу Луисы, нужно было выпустить газы, когда он вернулся с работы. Мне хотелось пойти в школу с плакатом, на котором заглавными буквами написано:

СУСАНА ДЛЯ МЕНЯ

Но я не мог рисковать и рассказать секрет, кому ни попадя, так что я подумал, что дедуля был единственным жителем планеты, кому я мог его доверить. Когда мы лежали в кровати, я очень подробно все ему рассказал. Дедуля вставил себе зубы, чтобы ответить:

- Ну и Сусанита.

- Дедуля, в моей свинье всего тысяча песет. Можешь дать мне взаймы еще тысячу?

Дедуля дал мне деньги. Я сделал все возможное, чтобы увеличить дыру на коленке моих треников, а потом показал ее матери, подставив затылок для заслуженной затрещины, после чего пошел вместе с ней покупать новый спортивный костюм.

Мама отыскала одну из потрясающе выгодных распродаж: к трем взрослым спортивным костюмам с черепашками-ниндзя давали в подарок два детских с теми же самыми черепахами. Она купила один костюм себе, другой – отцу, третий – дедуле, а остальные два нам с Дуралеем.

Маме хочется зацеловать нас до смерти, если мы с Дуралеем одинаково одеты, и не спрашивай, почему. Это одна из тех загадок, на которые наука не дала ответа.

Всю неделю я старался говорить как можно меньше для того, чтобы этот ужасный секрет не выскользнул наружу. Это было нетрудно, потому что Ушастик и Джихад тоже были довольно молчаливы.

До следующего понедельника время тянулось очень медленно, и все-таки он наступил, как обычно происходит во всех европейских странах. Днем, ближе к вечеру, я без маминой ругани и понуканий вымыл ноги, почистил зубы, и это притом, что я не злостный любитель чистоты. Я слышал, как на кухне мама сказала Луисе:

- Даже не знаю, что с ним происходит: он умылся.

- Послушай, а не отвести ли тебе его снова к психологу, раз он так неожиданно изменился, – предложила Луиса, чтобы успокоить маму.

Я достал из коробки новый костюм, причесался, сделав на лбу завиток как у Супермена, намазался отцовским лосьоном после бритья, взял конверт с деньгами и в последний раз оглядел себя в зеркало. Может, это и не к чему, но если я привожу себя в порядок, то уж до самых мелочей. Я набрал в легкие воздуха, прежде чем выйти из ванной и пойти на самый главный в жизни день рождения.

Мама и Луиса сидели на диване и заметили, что я вышел из ванной с озабоченным лицом.

- Ты хорошо себя чувствуешь, сыночек?

- Хочешь, мы тебя проводим? – спросила Луиса.

Они сказали, что проводят меня! Как бы не так! Кто это сопровожадет Супермена в его грандиозных делах? Разве Зорро нужна помощь в трудные моменты? Разве Бэтмен звал когда-нибудь спасателей по 091? А Человек-Паук разве вызывал пожарных с их лестницей, чтобы вскарабкаться по стене?

Это была секретная миссия, и Манолито ни в ком не нуждался...

Дверь открыла мама Сусаны, моя будущая теща, и приветственно сказала:

- Ой, Манолито, как я рада тебя видеть.

Однако, войдя в гостиную, я понял, что тещу и Сусану мне придется делить с Джихадом, Ушастиком, Пакито Мединой, Артуро Романом, Осеаром Майером... короче, со всеми. Здесь были все, и все сделали себе завиток, как у Супермена. Мы стояли и тупо глазели друг на друга. Лед разрушила мама Сусаны:

- Ну, ребята, стол ломится от сэндвичей.

Мы ели так, как никогда не ели – чинно и благовоспитанно, и даже спели “С днем рождения тебя!”, как Венский хор мальчиков.

- Ну как, все в порядке? – поинтересовалась мама, и все мы дружно кивнули головой, и тогда она спросила: – М-м-м... а что, мальчики, никто из вас не принес Сусаните подарок?

Тут мы все достали из карманов спортивных костюмов конверты и положили их на стол, а Сусана быстренько их схватила.

- Ну, поскольку мы уже закончили, может, пойдем в парк Висельника? – предложил Артуро Роман, который всегда говорит то, что другие не решаются.

Мы, как сумасшедшие, бросились к двери. Нам нужно было вырваться из этого дома, где нам было неудобно. Через какое-то время к нам спустилась Сусана и с недовольным видом прервала нашу игру в фишки. Вот такая она. [прим: фишки – популярная детская игра, когда на земле рисуется извилистая дорожка с препятствиями в виде веточек, камушков итп, и каждый щелчком движет свою фишку по этой дорожке к финишу. Цель прийти первым, не выходя за дорожку, в случае выхода за дорожку фишка возвращается на исходную позицию. Откуда производился бросок]

- Мама сказала, что вернет вам деньги, что так не делается, что я похожа на торговку, и что вы должны мне купить, кто что хочет, – буркнула она, глядя в землю.

- А можно узнать, почему ты нам сказала не говорить никому о твоей днюхе, если всё равно мы все пришли? – спросил Джихад.

- Вот-вот, – хором повторили все венские мальчики.

- Идиоты, я сказала вам, чтобы вы помалкивали о деньгах, и держали это в секрете. Я думала купить себе плеер “уокмэн”, а вы все испортили, придурки, – рявкнула Сусана и ушла. Ну и характер у этой девчонки!

Мы с Ушастиком люди не злопамятные, а потому объединили наш капитал и отправились в гипермаркет Алькампо, чтобы купить Сусане плеер ее мечты. Нас отвели туда наши матери. Одеты они были в те же тренировочные с распродажи. Дедуля и джихадов дед поджидали нас около двери. В тех же самых костюмах они пришли туда за средством от холестерина. В воскресенье мы с отцом пришли в магазин за чурросами: отцы, дети, дедушки, бабушки, короче, весь Карабанчель пришел туда в одинаковых костюмах с распродажи. Этот спортивный костюм был как Сусана: каждый человек считал, что он единственный в мире надел этот костюм, и ему приходилось стискивать зубы от злости, потому что Карабанчель превратился в новейший приют Черепашек-ниндзя. [прим: чуррос – традиционный испанский десерт из заварного теста, обжаренный во фритюре или испеченный]

Как бы ни настаивал на том Джихад, как бы ни упорствовал, а Сусана не была его невестой, она также не была невестой Ушастика или меня. Сусана была всеиспанской невестой.

poner atacao – нервничать, выходить из себя

tazo – фишка

lai – расслабься, от английского relax